Кащенко

Дело в том, что помимо сильной харизмы и умения влиять на людей Петр Петрович обладал еще незаурядным талантом педагога-методиста. Как уже говорилось, в начале 1880-х профессиональное музыкальное образование только начинало формироваться, учебный процесс происходил в режиме тестирования, никаких официальных учебных программ не существовало. А Кащенко с его блестящими успехами в учебе, конечно же, был перфекционистом, кроме того, он горячо любил музыку, поэтому не мог преподавать ее, что называется, «для галочки». Поэтому он не нашел ничего лучшего, как создать свою, совершенно уникальную методику игры на музыкальных инструментах. Смысл ее в том, что партии сначала твердо выучивались голосом, а потом подбирались по слуху на всяческих гармошках и балалайках. Таким образом нечто вразумительное получалось очень быстро даже у самых неопытных учениц. Удача в свою очередь вдохновляла юных исполнительниц, и они хотели учиться дальше с тем горячим энтузиазмом, которого так часто не хватает ученикам современных детских музыкальных школ.

Возможно, если бы наш герой не вернулся в медицину, то стал бы русским Карлом Орфом или Золтаном Кодаем[15]

, повлияв на всю систему обучения детей музыке. Но и то, чего он добился в Ставрополе, достойно восхищения. Позанимавшись с новым учителем меньше года, простые девочки из небогатых семей вдруг превратились в хор и оркестр народных инструментов такого уровня, что их стали звать на общегородские официальные мероприятия, а их руководитель стал местной знаменитостью, что, разумеется, очень не понравилось жандармам.

Кащенко же, окрыленный успехом, словно забыл о своем сомнительном статусе и принялся за старое. О. Лиманкин и А. Чудиновских цитируют донесение ставропольских полицейских. Их подопечный «общался с членами кружка, состоявшего из приезжавших на каникулы петербургских студентов и имевшего цель распространение революционных учений среди учащейся молодежи». И это при гласном надзоре полиции, с беременной женой и кучей неработающих младших братьев и сестер, за которых он всегда чувствовал ответственность! Как оценить подобное? Что это — благородное мученичество за идею или кураж безответственного смельчака?

Конечно, Петру Петровичу было тогда всего 22 года, и подобное поведение можно объяснить неопытностью и тем, что в юности люди очень часто живут эмоциями, а не разумом. Но наш герой получал высокие оценки в университете, а значит, с самодисциплиной у него все было в порядке. К тому же подпольная революционная деятельность требовала много сил и изворотливости ума. Судя по всему, в тот момент молодому Кащенко было присуще некое чувство сродни религиозному, свойственное многим революционерам его времени. Именно из-за этого чувства террористы-народники, совершающие жестокие убийства, получали не только широкую поддержку, но иногда практически ореол святости.

Есть специальный термин — психология революционера. Это явление начали изучать вскоре после того, как психология стала научной дисциплиной, то есть в XIX веке. В 1896 году появился фундаментальный труд французского психолога и антрополога Гюстава Лебона «Психология социализма». Лебон составил психологический портрет русских идейных террористов и пришел к выводу, что упорное и насильное навязывание обществу нового социального идеала вызвано аномалиями психики. В своей книге Лебон условно разделил революционеров на три типа. К первому он отнес случайных людей, примкнувших к террористам под влиянием внешних обстоятельств. Став членами тайных обществ, они никогда не участвовали в собственно акциях террора, а лишь соглашались исполнять «мирные» рутинные обязанности, например, обустройство быта в коммунах. Как правило, это были подруги революционеров. Найдя себе более «безопасных» кавалеров, они мгновенно возвращались к нормальной жизни и становились хорошими хозяйками, начисто забыв революционные идеалы.

Второй тип составляли ораторы разной степени амбициозности и таланта. Самым важным в революционной деятельности для них оказывалось влияние на массы. Психологической потребности в насилии они не испытывали и бомб не взрывали, ограничиваясь идеологическим просвещением. Кащенко, несомненно, относился к этому типу. Его влекла возможность выступить с трибуны, зажечь людей, повести их за собой, неважно, в какие формы облекались его позитивные идеи — в политические, музыкальные или научно-медицинские. Поэтому со временем он все-таки отошел от революционной деятельности, найдя своим ораторским и организационным талантам другое применение.