Касьянов год

— А, это вы, Алексей Николаевич, — узнал сыщика Трепов. — А у нас тут видите что? Лучшее место для развлечений во всем городе. Жаль, так жаль. Слава Богу, кажется, обошлось без жертв.

— Еще не факт, Федор Федорович, — огорошил начальника губернии надворный советник. — Прикажите тщательно обыскать пепелище. Я подозреваю, что там может быть покойник.

— Какой еще покойник? С чего вы взяли?

— Мне назначил встречу в здании вокзала свидетель по делу Афонасопуло.

— Ну и что?

— Я не видел его в толпе.

— Да здесь тысячи зевак! Вот и не увидели.

— Мы договорились встретиться в восьмом кабинете.

Тут к сыщику подскочил брандмейстер в сияющей каске:

— В восьмом, вы сказали?

— Да.

— Именно там и начался пожар.

Губернатор и сыщик схватили огнеборца сразу за оба рукава:

— Ну-ка, подробнее.

— Подробнее завтра, — отмахнулся тот. — Пока ясно одно: пожар случился от кофейной машины. Из всех кабинетов, по словам прислуги, был занят только восьмой. А через него как раз проходит железная труба.

— Козловский, какая еще труба? — с раздражением спросил Трепов.

— Из комнаты, в которой варят кофе. Труба, видимо, прохудилась. Вылетели искры. Ну и загорелся кабинет.

— Восьмой?

— Да. От него пошло по всему этажу.

— В нем мне и назначили встречу, — напомнил генерал-майору надворный советник. Тот скривился, но дал команду искать труп. После чего уехал с пожарища.

Гору обломков тушили до пяти часов утра. Потом ждали, пока она остынет. Лишь после этого приступили к разбору и никаких тел не нашли. Лыков настаивал и не давал пожарным отлынивать. Когда растащили бревна, открылись две больших ямы, доверху наполненные водой. Арендатор парка Кульчицкий, который тоже не уходил всю ночь, запричитал:

— Только вчера я завез сюда вина на четыре тысячи!

— Что за ямы?

— Одна — ледник, а вторая — винный погреб. Боже, какие убытки… Я разорен!

К сыщику подошел брандмейстер и показал ему кусок расплавленного металла:

— Видите? Это железный поднос. А превратился в чушку. Если тут и был покойник, от него ничего не осталось. Мы зря мучаем людей, они совершенно выбились из сил.

— Череп не мог сгореть бесследно, — возразил Лыков. — Надо осушить ямы и поглядеть, что в них.

Козловский махнул рукой, дал команду продолжать и тоже уехал.

Злые, утомленные пожарные стали шарить в ямах, матерясь себе под нос. И обнаружили-таки нижнюю мужскую челюсть, сильно обгоревшую. Так сильно, что нельзя было понять, свежая она или давнишняя. Находка в таком состоянии ничего не давала сыщику. Он сжалился над огнеборцами и отпустил их.

Вечером 30 мая, на следующий день после пожара в «Шато-де-Флер», губернатор назначил совещание. Явившись туда, Лыков с удивлением увидел помимо полицмейстера Цихоцкого и пристава Желязовского еще и Асланова. Околоточный скромно сидел с краю стола и шелестел бумагами.

Трепов был раздражен.

— Господин Лыков, — начал он, — с какой целью вы вчера измучили и без того уставших пожарных? У меня жалоба на вас со стороны брандмейстера Козловского.

— Я подозревал, что пожар в вокзале возник не просто так. А с целью скрыть убийство важного свидетеля, который как раз ждал меня внутри. Известно, что лучший способ замести следы — это устроить пожар.

— Что за свидетель?

— Сбежавший из-под стражи Безшкурный перед этим заявил мне на допросе, что приказал не трогать Афонасопуло. Хотя тот неосторожно ездил в его владения играть в карты.

— Убийство Афонасопуло раскрыто сыскным отделением, и дело передано судебному следователю, — возразил Цихоцкий. — Вот, ознакомьтесь с протоколом допроса главаря, он сознался.

Надворный советник читать не стал, а передал полицмейстеру свой протокол:

— Лучше вы ознакомьтесь.

Вячеслав Иванович прочитал его, изумился и вручил обе бумаги губернатору. Трепов долго их разглядывал, потом бросил на стол:

— И какому из них верить?

Желязовский с Аслановым схватили протокол Лыкова и впились в него глазами.

— Поймаем атамана и спросим у него, — ответил надворный советник. — А пока есть сомнения, дознание нужно продолжить.

— Кто такой Яшка Гицель? — завелся генерал. Он посмотрел на Цихоцкого, тот на пристава, а тот, в свою очередь, на околоточного. Последний лишь молча пожал плечами.

— Настоящая его фамилия — Бурвасер, — пояснил питерец. — Он подтвердил мне, что действительно наводил справки об оценщике по приказу Безшкурного. И тот распорядился не трогать игрока.

— Как вы узнали фамилию, вы, приезжий человек? — недоверчиво спросил Цихоцкий.

— Мне помог околоточный надзиратель сыскного отделения Красовский.

— Вот как! Без ведома начальства?

— Я искал Спиридона Федоровича, но того не было на месте. Понятно, много дел… А Красовский был. Требовалось действовать срочно. Я предъявил свой открытый лист, и мы поехали ловить Яшку Гицеля.

— Без моего распоряжения, — вставил на этот раз пристав.

— Если бы Красовский отказался, его следовало бы уволить из полиции, — резко осадил Желязовского Лыков.

— Хорошо, продолжайте, — примирительно сказал губернатор. — Куда вы поехали?

— По догадке господина Красовского мы прибыли на завод известного Блювштейна…

— А, это антрепренер по поимке бродячих собак?