Катализатор

— Куда ты уходишь? Почему не можешь остаться ещё? Ты не хочешь попробовать пирог, который я приготовила? — она буквально обстреливает меня вопросами. Зейн прочищает горло:

— Эмили права. Тебе не стоит никуда спешить, когда один из пирогов Греты уже стоит в духовке, — он подмигивает мне. — Я не понаслышке знаю, что она делает самые лучшие пироги в мире.

Грета похлопывает по стойке и кивает на один из высоких барных стульев.

— Присаживайся, дорогая. Клубничный пирог пора будет доставать через пять минут, а потом подождать несколько минут, пока он не остынет, — она переводит взгляд на Зейна. — Зейн, сможешь помочь мне приготовить безе для второго пирога?

Зейн опускает взгляд на своё тело в одних плавках.

— Только сначала надену что-нибудь, — он вылетает из комнаты.

— А какой пирог вы сейчас делаете? — спрашиваю я.

— С лаймом и сверху безе. Мой любимый.

— Звучит аппетитно.

— Зейн всегда мне помогал, — делится Грета, глаза восторженно сияют. — С самого детства он приходил на кухню и смотрел, как я готовлю. Когда он уже подрос, начал помогать мне готовить блюда, — она вытирает руки о фартук, открывает холодильник и достаёт яйца. Поставив их на стойку, она встречается со мной взглядом. — Зейн мне как сын. Его мать и я были подругами со школы. Когда я узнала о её смерти, я пришла к Харлоу и предложила свою помощь. И вот я здесь уже двадцать один год.

— У вас когда-нибудь была своя семья?

Она улыбается и качает головой:

— Нет. Харлоу не раз предлагал мне найти генетическую пару, но я довольна тем, что имею.

Что-то в её словах цепляет меня. Она знала Пенелопу со школы… Может, она знала и моего отца.

— А вы, случайно, не знали человека по имени Митч Хувер?

Грета удивлённо распахивает глаза.

— Конечно, знала. Почему ты спрашиваешь?

— Он был старым другом моего отца, — лгу я.

— Я очень хорошо его знала. Они многие годы дружили с Пенелопой. Именно она помогла ему устроиться на работу генетиком в компанию Харлоу, — Грета поджимает губы. — Как трагично оборвалась его жизнь. У него случился сердечный приступ за рулём, можешь себе представить? — она наклоняется ко мне. — Знаешь, только между тобой и мной, но я всегда подозревала, что Митч винил себя в смерти Пенелопы. В этом есть какая-то ирония, что его машина вылетела со скалы спустя несколько дней после того, как умерла Пенелопа.

Моё сердце замерло на мгновение.

— Он… эм… вылетел в машине со скалы?

— Да, ужасная трагедия. Сказали, что у него был приступ и что он потерял управление. Но меня всегда терзали сомнения, что если это был суицид, а никакой не приступ, — она выпрямляется. — Полагаю, мы этого никогда не узнаем.

Мой отец сфальсифицировал собственную смерть. Вот что, наверное, имел в виду Дьявол, когда сказал, что помог моему отцу найти место получше.

Мои мысли мечутся, а в этот момент Зейн заходит на кухню в красной футболке с эмблемой «Кибертроникс» и всё ещё влажных плавках.

Грета поручает ему разбить яйца и отделить белки от желтков, пока я наблюдаю, сидя на барном стуле, и пытаюсь осмыслить то, что она мне рассказала. Мой отец с Пенелопой были друзьями, и он подстроил свою смерть, сменив личность, всего через несколько дней после её смерти. Зачем?

Я сосредотачиваюсь на приготовлении пирога перед собой. Меня забавляет то, как Грета и Зейн шутят и поддразнивают друг друга. Даже Эмили принимает участие в подколках. И пока я смотрю на них, я не чувствую себя лишней, даже наоборот. Я чувствую себя частью чего-то по-настоящему удивительного. Семьи. Настоящей семьи. Это всё очень сильно напоминает мне о том, какой была моя семья до того, как мой отец был убит, мама заболела, а я вляпалась в эту заваруху. Сердце болезненно ноет. Я пытаюсь подавить эту жалость к себе.

— Грета, думаю, эти яичные белки уже загустели настолько, насколько это вообще возможно, — говорит Зейн, разглядывая миску. — Я помню, что ты говорила что-то о мягких гребнях волн, но если я продолжу дальше, у меня будет целая горная цепь.

Я спрыгиваю со стула, что взглянуть. Грета сказала Зейну, что безе будет готово, когда будут мягкие волны. Я оцениваю содержимое миски:

— Ага, готово.

Зейн закатывает глаза.

— Так ты у нас эксперт по безе?

Я упираю руки в бёдра.

— А может и так.

Зейн ухмыляется.

— Если ты такой эксперт, может, тогда попробуешь на вкус и скажешь мне, готово ли оно? — он зачерпывает густую массу пальцем. Я отшатываюсь, неуверенная, как отношусь к идее слизнуть безе с его пальца. Но он задумал кое-что другое.

Зейн размазывает безе по моему носу и смеётся. Мои глаза распахиваются от удивления, а потом сужаются от мгновенного решения. Я набираю массу из миски в кулак, и улыбка сходит с его лица.

— Ты этого не сделаешь, — произносит он.

Я размазываю безе по его лицу с истеричным хохотом.

Эмили визжит от смеха, а Грета принимает строгий вид, но тон у неё добрый:

— Хватит, вы, двое, а то на пирог ничего не останется.

Зейн пытается меня схватить, но внезапно останавливается, глядя куда-то через стол в центре кухни. Я разворачиваюсь, и моё сердце пропускает удар.

Ариан.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ