Катастеризм

– Вечно вы надо мной стебётесь.

– Я? Стебусь? – изумился Тульин.

– Ну да. Я вам о серьёзном, а у вас опять какая-то философия. Как тогда с отчаянием.

Философия тоже бывает серьёзной, хотел ответить Тульин. И отчаяние.

Хотел ответить, но не стал – ведь тогда пришлось бы, наверное, объясняться, почему его так прорвало. А Женя, к счастью, на таких мелочах не застревала: закатив глаза и фыркнув, она выдохнула и продолжила:

– На самом деле я в эту гипотезу не верю – ну, в смысле, что мы здесь ищем людей для каких-нибудь сталкеров или мафии, – она жестом предложила им встать и размяться; Тульин кое-как вскарабкался на ватные ноги. – Потому что психологическая логика тогда не работает – ну, про которую я раньше говорила. Если анализ данных – это прикрытие, то на самом деле цель BARDO должна быть вообще другая.

Тульин споткнулся и едва не грохнулся об пол. Ноги в самом деле затекли.

Женя инстинктивно его подхватила – попыталась. Руки у неё были совсем слабые; слабее, чем полагается шестнадцатилетнему подростку, даже девочке.

Девочка явно сутками напролёт сидит в интернете, варит в голове всяческие гипотезы об устройстве мира и даже не пишет об этом в блог.

А ведь она же ещё и веганка. Они ни разу об этом не говорили, но достаточно обедов просидели за одним столиком, чтобы Тульин заметил.

Он потёр висок.

Убедившись, что собеседник жив и способен слушать, Женя вернулась к важному:

– Что, если эти данные в нас не вливают, а наоборот? Если с нас собирают какую-то информацию?

– Например?

– Не знаю, – вздохнула она. – Какую угодно. В этом я, если честно, не разбираюсь…

– Да ну? – поднял брови Тульин. – Вы – и в чём-то не разбираетесь?

Женя фыркнула.

– Вы такой ироничный, небось и блог ведёте.

Тульин понятия не имел, какая связь между иронией и блогами, и решил, что спрашивать – значит выдать в себе совсем уж старика. Наверное, это была какая-нибудь цитата.

– А данные собирать могут любые, – как обычно, немедленно забыла обиду Женя. – Не знаю. Биометрию. Я, например, заметила, что видео смонтированы – вы заметили? Это не всегда просто записи с камер, там есть всякие штуковины – графика или я не знаю, я не присмотрелась, но то, чего точно не было в реальности…

Трое в толстовках продолжали стоять и молча смотреть в камеру. Они больше не толкались. У каждого из них были четыре руки.

Тульин кивнул.

– Чёрт его знает, как и зачем это делают. Может, на самом деле цель – собрать наши реакции на какие-нибудь специфические раздражители. А дальше… ну вот представьте. Кто-то выкупает ваши данные с «Мармары». Это, получается, содержательная часть вас – всё, что есть у вас в голове, вкусы, интересы, воспоминания. Потом к этому прибавляет биометрию: ну там частоту пульса, дыхание, как расширяются зрачки, как именно мозг реагирует на те или иные сигналы… и вуаля – ваша копия готова! Не полная, конечно, но такой как бы информационный клон. По биометрии можно понять, например, эмоциональную модель человека… наверняка можно…

– Но нам же вживляли эти штуки только куда-то там… в зрительный отдел мозга, – напомнил Тульин.

– А вы откуда знаете, что нам куда вживляли? Вообще-то от нас не скрывали, что наши реакции собирают. Значит, не только в зрительный.

Тульину никогда не приходило в голову это противоречие.

– Но зачем? В смысле – зачем собирать биометрию?

– А вы подумайте. Копия вас – только без тела, так что не стареет и не умирает. Вряд ли совсем полноценная, в это я не верю… но всё-таки более-менее похожая. И нет, я не про цифровое бессмертие! Это как раз ерунда, копия всё-таки далека от оригинала. Полностью она вас заменить не может. Но… а вот если бы вы внезапно умерли или сошли с ума, как думаете, ваши родственники купили бы такого бота? Очень похожего?

Ну хотя бы на память, в знак уважения и всё такое? Как такой красивый способ сохранить от вас всё, что можно сохранить?

Тульин не стал отвечать.

– А третья гипотеза – самая интересная. Потому что наименее пассивная.

Они вышли в рекреацию и теперь бродили взад-вперёд между кулером и старомодным раздатчиком снэков. Размять ноги было хорошо.

– Мы с вами, – бесстыже приписала Тульину свои рассуждения Женя, – всё думаем о данных. То есть о том, что от нас пытаются получить некую информацию. А что, если всё вообще наоборот? Если цель не в том, чтобы что-то узнать, а в том, чтобы добиться от нас каких-нибудь действий? Что, если нам пытаются что-то внушить? На что-то запрограммировать?

– Угу, – хмыкнул Тульин, – двадцать пятым кадром.

– Чем?

– Выражение такое… давно, ещё до смартов и даже до компьютеров, люди верили, что… а, не важно.

Женя просунула пальцы в жалюзи, и рекреацию рассекла солнечная сабля. Девочка и сама поморщилась.