Катастрофа. Бунин. Роковые годы

В номере 35, вышедшем в августе, газета с восторгом живописала, что Англия «находится в полной блокаде» и что над ее территорией «идут воздушные бои широкого масштаба». И еще: «Сигналы воздушной тревоги в Лондоне не прекращаются».

Выходило так, что весь английский остров вот-вот пойдет ко дну.

Забавная статья — «Операция в Африке». Анонимный стратег делал разбор боевых действий в связи с высадкой здесь итальянского десанта. «Быстрыми и решительными действиями итальянской авиации достигнут крупный успех — британские войска отброшены и потеряли около 50 танков… Итальянцы вели концентричное наступление на Берберу через Эргейс, Одуэйн и Гара-Гара… Английские войска в Сомали — туземный верблюжий корпус и южноафриканские мотомеханизированные части отошли в глубь страны».

И здесь получалось, что англичанам пора сдаваться на милость победителей.

Но при всем при этом фронтовая полоса почему-то в пользу итальянцев не менялась. Ах, эти удивительные фронтовые сводки! Впрочем, нам еще предстоит говорить о них — о более близких нашему сердцу широтах.

Конец бывшего большевистского главаря был почтен лишь небольшой заметкой:

«КОНЕЦ ЛЕЙБЫ ТРОЦКОГО

В Мексике на собственной вилле убит пресловутый Троцкий (Лейба Бронштейн). Старинное римское правило „о мертвых только хорошее“ не может быть применено к заметке о гибели этого палача русского народа. Слишком обильно он полит кровью и слишком велик список его преступлений. Можно только пожалеть, что пал он от руки международного коммуниста, а не русского мстителя.

Высланный из СССР еще в 1929 году, он превратился в изгнании в настоящего „вечного жида“. Трусливый, как все кровожадные, он всюду считал свое убежище недостаточно безопасным и метался из страны в страну. Зловещая его фигура появлялась в Турции, Дании, Франции, Норвегии, Бельгии, пока в 1936 году он не застрял в Мексике. Последние годы этот мастер саморекламы был почти забыт… И вновь всплыло его имя только тогда, когда проломившая череп железная палка положила конец черной жизни злодея».

Что ж! Спорить тут не с чем.

И под этим необычным некрологом — фельетон известного в те годы советского журналиста Григория Рыклина «О борьбе с грубостью и хамством в СССР», перепечатанный из «Крокодила».

Внимание Бунина остановила обширная статья «В чужом пиру похмелье». Он читал, и сложные чувства волновали его.

«Русская кровь уже пролилась на полях сражений Франции, но русский эмигрант, по-прежнему урезанный в своих правах, оставался для рядового француза тем же „грязным иностранцем“, „метеком“, как и до войны… Русских продолжают снимать с работы, лишают законного пайка… Франция, кажется, единственная страна на земле, где положение русских ухудшалось с каждым годом. Суровые декреты и ограничительные распоряжения правительства, увольнения с работ, травля в угоду большевикам ставили русских, отдавших свои лучшие годы заводам „Рено“ и „Ситроен“, в безвыходное положение… Русских стали высылать из Франции под самыми ничтожными предлогами… Франция превратилась в бессрочную каторгу. Самоубийства стали обычным явлением. Доведенные до отчаяния, русские топились, вешались, стрелялись, обливали себя керосином и сгорали живьем.

У всех еще на памяти страшная смерть казака Зозули, который перерезал себе горло бритвой, а затем, „для верности“, вбил в свою голову кирпичом огромный гвоздь.

…Только в окопах, перед лицом смерти, где общая опасность сближала всех, русские встречали участливое отношение, ибо выделялись своей беспримерной храбростью».

Бунин дал почитать газету Вере Николаевне, сказав с досадой:

— Конечно, в этой статье много справедливого. К сожалению! Оно и понятно: беженцы никогда и никому не были нужны. Пожалуй, лишь Россия всегда гостеприимно встречала и немцев, и поляков, да и тех же французов. Но это в силу природного хлебосольства россиян. Жаль, что автор, кстати парижанин, — Владимир Абданк-Коссовский, изливает душу на страницах оккупационного листка.

— Да, — согласилась Вера Николаевна, — в этом есть нечто низкое.

— Я никогда не смогу ни строки напечатать у немцев! Просто физически воротит.