Католицизм. Хрестоматия по предмету «Сравнительное богословие»

89. Христос жил, умер и воскрес за всех. «Пред именем Иисуса преклонилось всякое колено […] и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца», – учит Апостол Павел (Фил. 2, 10-11). «Ибо Христос для того и умер и воскрес и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми и над живыми» (Рим. 14, 9). «Все мы предстанем на суд Христов» (ср. Рим. 14, 10). Подобным образом, Апостол Иоанн Богослов подчеркивает, что «Отец не судит никого, но весь суд отдал Сыну, дабы все чтили Сына, как чтут Отца» (ср. Ин. 5, 22-23). «И всякое создание, находящееся на небе и на земле, и под землею и на море, и все, что в них, слышал я, говорило: «Сидящему на престоле и Агнцу благословение и честь, и слава и держава во веки веков», – читаем мы в Апокалипсисе (Апок. 5, 13).

90. Писание ставит в отношение ко Христу все без исключения человечество. Поэтому, именно неясность в вопросе о наличии какой-либо связи душ со Христом в лимбе, создающая впечатление дефицитарности христоцентризма в этом учении, является одним из слабых пунктов традиционной теории лимба.

Согласно отдельным интерпретациям, души в лимбе обладают естественным блаженством. По отношению к блаженству сверхъестественному, удостоившиеся которого сделали сознательный выбор Христа, естественное блаженство – блаженство иного уровня.

Возможно, что именно такого понимания придерживался Фома Аквинский. Франциско Суарез (1548–1617) и последующая схоластическая традиция, говорила о восстановлении человеческой природы во Христе. Благодать Христова – благодать врачующая (gratia sanans).

Она вновь исцеляет человеческую природу, что позволяет ей достигнуть естественного блаженства, о котором в свое время Фома Аквинский говорил, как о присущем душам в лимбе. Итак, несмотря на недостаточное раскрытие этой тематики, Фома Аквинский подразумевает присутствие благодати христовой в состоянии естественного блаженства.

Последующая схоластическая традиция предложила тройственное решение вопроса о местонахождении некрещеных младенцев, хотя, по формальной богословской логике, ответ мог быть лишь двойственным, в перспективе ада и рая. Отходя в данном случае от учения Августина, схоластические богословы пришли к пониманию того, что находящиеся в лимбе младенцы, по благодати Христовой, в аду не пребывают.

91. «Там, где умножился грех, стала преизобиловать благодать!» (ср. Рим. 5, 20). Так провозглашает Писание, но концепция лимба, как кажется, ограничивает это изобилие. «Но дар благодати не как преступление. Ибо если преступлением одного подверглись смерти многие, то тем более благодать Божия и дар по благодати одного Человека, Иисуса Христа, преизбыточествуют для многих» (Рим. 5, 15). «Посему, как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни» (Рим. 5, 18). «Там, где умножился грех, стала преизобиловать благодать» (ср. Рим. 5, 20). «Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (1 Кор. 15, 22).

Писание говорит о нашей солидарности во грехе с Адамом. Именно эта солидарность делается основанием, на котором раскрывается учение о нашей спасительной солидарности со Христом. «Учение о первородном грехе является, своего рода, обратной стороной благовестия о том, что Иисус – Спаситель всех людей. Все нуждаются во спасении и благодаря Христу оно даровано всем»[774].

Истолковывая тему греха, спасения, и проблематику лимба, богословие Церкви часто смещало акцент на нашу солидарность с Адамом, а не со Христом. Возникало и определенное сужение перспективы путей солидаризации людей со Христом. Возвращаясь к богословию святителя Августина Иппонского (354–430)[775]

, согласно которому Христос спасает от массы осуждения (massa damnata) всех во Адаме лишь немногих избранных, можно предположить, что именно эти аспекты являлись особенными характеристиками его мышления.

Богословие Апостола Павла намечает ряд путей к восстановлению равновесия в решении данного вопроса, вновь ставящее в центре внимания рассуждения человечество Христа Спасителя, с Которым, определенным образом, соединены все[776]. «Он – Образ Бога Невидимого»[777], Совершенный Человек, возвративший сынам Адама нарушенное в самом начале по причине греха богоподобие. Во Христе человеческое естество воспринято, но не уничтожено, а потому и в нас оно возвышено к высочайшему достоинству» (Gaudium et spes 22). Солидарность человечества со Христом, или, более точно, солидарность Христа с человечеством, должна иметь приоритет над солидарностью с Адамом. В этой перспективе должен быть рассматриваем и вопрос об участи некрещеных младенцев.