Каторжанин

А вождь, стоя перед сидевшим на корточках незадачливым дозорным, что-то гневно выговаривал ему вполголоса и периодически, через равные промежутки времени, лупил по башке короткой, но увесистой палкой.

«Н-да… – невесело подумал я. – Как-то не верится, что волосатики помогут мне со своими давними «друзьями». Они и сами до смерти боятся японцев, вон как шустрят. Впрочем, за спрос не бьют в нос. Попробую подойти к вопросу творчески, так сказать, с психологическим вывертом. Ну а нет, значит, нет, деваться все равно некуда…»

Встал и подошел к вождю. Тот сразу перестал лупцевать бедолагу и изобразил повышенное, почтительное внимание. Но я его проигнорировал и сунул японскую карту под нос дозорному.

– Где сейчас японцы и как они будут сюда идти? Какого черта таращишься? Где, спрашиваю?

До того так и не дошло, место и примерный маршрут указал сам староста.

– Понятно. А вы куда направляетесь? Господи милостивый, и ты туда же! Куда, спрашиваю, лохматое ты чудовище?

К счастью, сценка привлекла Майю, и она сама показала мне место на карте.

– Сначала – к реке Пиленга, здесь рядом, потом сплавимся по ней в Большую Тымь и пойдем дальше на север, к одному из ее притоков. Мы там раньше жили, к тому же рядом – одно из утари айнов. Японцам будет проблематично туда добраться.

– Хорошо… – Я сухо кивнул и показал незаточенной стороной карандаша место на карте. – Вот здесь будете ждать меня до завтрашнего вечера. Если не появлюсь, уходите дальше. Не переживайте, скорее всего, японцам к этому времени станет не до вас.

– Как это понимать, Александр Христианович? – Майя нахмурилась. – Вы куда собрались? И главное – зачем?

– Останусь здесь, – спокойно ответил я. – Попробую задержать японцев.

– Но зачем? – вспыхнула Майя. – Это глупость! У нас есть время уйти.

– Нет у вас времени, – жестко оборвал я. – Бросите женщину с младенцем – уйдете, с ней – нет.

– Догонят – будем отбиваться, – попробовала возразить Майя.

– Тогда будет уже поздно. Подумайте о сестре, ей рановато подставляться под пули.

– Но… – попробовала возразить Майя.

– Разговор окончен, – резко оборвал я ее. – Живее, собирайтесь.

Все это время айн внимательно нас слушал, переводя взгляд с Майи на меня и обратно, а потом вполголоса что-то спросил у девушки. Она бросила ему в ответ короткую фразу, после чего развернулась и пошла к дому.

– Вот так-то, волосатик. – Я хлопнул старосту по плечу, как можно паскудней улыбнулся ему и направился к сеннику, где сложил свое снаряжение.

Думал, что айн побежит за мной с горячим предложением вписаться против косоглазых, на это и был расчет, но… он остался на месте.

Ну что тут скажешь. Паршивый из меня психолог. Не получилось, ну и не надо. Эх, мне бы сейчас хоть десятка два арбалетчиков или лучников. Ни один косоглазый не ушел бы!

Абсурдность желания заставила вслух ответить себе самому:

– Совсем сбрендил! Ты еще татаро-монголов или конных рыцарей с копьями закажи, идиот.

После чего, еще раз чертыхнувшись, принялся обдумывать план. На ночь глядя идти япошкам навстречу – полный идиотизм: заплутаю, как пить дать, или проскочу мимо. Остается только принять их здесь, а потом, на отходе, отстреливать по одному. В Заамурье подобным образом один из матерых хунхузов почти весь разъезд стражников повалил. И ушел бы с концами, если бы не попал под случайную пулю. Ладно, посмотрим.

Пока думал, чтобы не терять время и занять себя, взял одну из солдатских японских портупей и принялся вкладывать обоймы в подсумки. Впереди – два по тридцать патронов, сзади один, но больше размером, в нем три отделения по двадцать. Но в него я положил всего четыре обоймы. Сотни выстрелов должно с головой хватить. Больше тяжеловато будет таскать на себе, еще эти надо успеть отстрелять. А если что, в дело пойдут револьвер и шашка. Так сказать, для последнего и решительного. Ну а как по-другому? На том и стоим. Тьфу ты, как пафосно. Ну да ладно, пафосно – это не стыдно. Совсем паршиво, когда перед самим собой стыдно. Это вообще последнее дело.

Неожиданно позади послышались тихие шаги. Я обернулся и увидел Майю, она уже стояла в дверях сенника.

– Вы не измените свое решение, Александр Христианович? – тихо поинтересовалась она.

– Рад бы, да не могу. – Я виновато улыбнулся. – Но вы не переживайте, я знаю, что делаю. Все получится.

– Точно так же улыбался мой отец, – вдруг призналась Майя. – Вы очень похожи на него. Не внешне, только улыбкой и глазами, а еще – своим вежливым упрямством. – Она замолчала, словно решаясь на что-то, а затем мягко сказала: – Пожалуйста, идемте со мной, у меня есть кое-что для вас…

Я молча встал и пошел за ней.

Майя привела меня в каморку, в которой ночевала с Мадиной. В маленькой, по-спартански обставленной комнатушке стояли две самодельные кровати, аккуратно застеленные потертыми шерстяными одеялами. Над правой на гвоздиках, вбитых в стену, висели винтовка «Монтекристо» и небольшой лук с колчаном, а рядом с тощей подушкой лежал плюшевый одноглазый медведь. Над левой – Майин винчестер и изящный бюксфлинт явно штучной работы.