Каторжанин

А вот по центру было устроено что-то вроде импровизированного алтаря. На полке лежали разные предметы обихода и всякие безделушки, стояла ваза со свежими цветами. А над ней висела черно-белая фотография в рамке, на которой были запечатлены мужчина и женщина. Широкоплечий бородач в длиннополом сюртуке сидел на венском стуле, а удивительно похожая на Майю молодая величавая красавица в кавказском национальном женском наряде стояла рядом, положив руку на плечо мужчине.

– Это отец с мамой… – тихо прокомментировала Майя.

– Мама…

– Отец русский, а мама осетинка, – упредила она вопрос.

– Редкий союз… – непонятно зачем я хотел добавить: «В это время», – но удержался.

Майя кивнула:

– Редкий, да. Отец почти насильно увез маму в Санкт-Петербург, чем спас ей жизнь. К тому времени весь ее род истребили из-за кровной вражды, маму тоже ничего хорошего не ждало. В Петербурге они поженились, появилась я, а потом… – Майя запнулась. – А потом мама случайно встретила одного из своих кровников и, не задумываясь, убила прямо на улице – она всегда носила с собой оружие. Был суд, отец нанял самых лучших адвокатов, но ничего не помогло – убитый был князем и находился в прекрасных отношениях с царской семьей. Маме дали пятнадцать лет каторги и этапировали на Сахалин. Отец забрал меня и приехал сюда, так как, по закону, маму должны были выпустить на вольное поселение по приезде родственников. Все так и случилось, затем уже здесь родилась Мадина. Но мама к тому времени была больна чахоткой и вскоре умерла. Папа пережил ее всего на два года – и мы остались одни. Но выжили: я была уже взрослая, к тому же отец лечил туземцев, и они стали опекать нас. Вот и вся история…

– Сочувствую вам, – с трудом выдавил я из себя.

История сестер неожиданно сильно тронула меня. Теперь понятно, почему из старшей даже улыбки не выжмешь. Черт… представляю, как они натерпелись.

– Благодарю вас, Александр Христианович, – через небольшую паузу ответила Майя. – Но мы здесь не для изъявления сочувствия.

Она сняла с шеи ключ и открыла крышку большого, окованного металлическими полосами сундука, стоявшего рядом с алтарем.

– Папа очень любил оружие. – Голос Майи снова дрогнул. – При этом был заядлым путешественником и охотником. Мы решили…

Я вдруг обнаружил, что в каморке появилась Мадина.

– Мы решили… – повторила она, – что все это теперь может пригодиться вам.

– Но… – Я попробовал возразить. Честно говоря, такой подарок, особенно в условиях Сахалина, был по-настоящему царским.

– Папа согласился бы с нами, – безапелляционно отрезала Майя. – У нас остается много всего, отец обеспечил нас всем необходимым, а эти вещи теперь ваши.

Мадина закивала, соглашаясь с сестрой, и, обращаясь ко мне, приложила руку к сердцу.

– Благодарю вас…

– Не стоит благодарностей, Александр Христианович. Вы разбирайтесь, а нам надо собираться. Патроны – в отдельном ящике, вот здесь. – Майя взяла за руку Мадину и вышла из комнаты.

Я немного постоял, попробовал вытащить сундук из комнаты, не смог – он оказался очень тяжелым, – и вышел позвать на помощь кого-нибудь из айнов.

И неожиданно наткнулся на очень живописную сценку. Староста с гневной рожей что-то выговаривал своим соплеменникам, а они таращились по сторонам и, похоже, даже не собирались внимать своему вождю. Как только я вышел из избы, они разом потеряли его из виду и дружно шагнули ко мне. Вождь обреченно покачал головой, зачем-то сильно дернул себя за бородищу и тоже подошел.

Из последующего объяснения я понял, что… вся эта косматая братия собралась воевать со мной против японцев. Н-да… Получается, не зря я устраивал психологические этюды. Ну что же, отказываться не собираюсь.

Като, так звали старосту, потеряв надежду удержать соплеменников, стал апеллировать к тому, что хоть кто-то должен будет сопровождать караван. Произошло бурное обсуждение, никто не хотел оставаться, но потом присоединилась Майя, и айны живо присмирели. По итогу я отобрал пять человек: мужа роженицы, ее трех братьев и дядю, а также того самого дозорного, который прохлопал косоглазых. Затем выстроил бородачей по ранжиру и произвел смотр личного состава.

Все они были вооружены; кроме длинных ножей за поясом у каждого имелась в наличии винтовка, правда, потрясающе архаичной конструкции. У двоих – капсульные фузеи, у третьего – древняя однозарядка Снайдера, у четвертого – японский карамультук системы Мурата. И лишь побитый караульный щеголял новенькой берданкой.

Я вздохнул и вручил каждому по «Арисаке» и патронташу с патронами. Айны едва не ошалели от такой щедрости. Староста тут же вытребовал винтарь и себе, впрочем, я не обделил ни его, ни остальных. Впереди, если жив останусь, просветительская работа среди всего племени на почве вербовки на борьбу с японскими оккупантами, так что не жалко, все на пользу пойдет.

А вот с подробным инструктажем не задалось, личный состав понимал русский язык только с пятого на десятое.