Каторжанин

– Дык я говорю же! – оживился старик. – Как сбор ополчения объявили – наши мужики все записались, одни старики, бабы да дети остались. Мой Ваньша тоже ушел, дурень. Грит, свою земельку защищаем, а не чужую. И с концами… нет их и нет. А с новостями у нас сам видишь, в лесу сидим. А тута вдруг лодки с косоглазыми. Ну и наш ирод с ними… Согнали нас в кучу, а тот охвицер на чистом нашем грит: мол, так и так, все, амба, ваш генерал сдался, а Сахалин стал японским, как там… Кафуто какой-то… а вы теперь вообще никто и никак. Ну и началось… Дома подчистую вынесли, баб поголовно ссильничали, кто тому мордатому не понравился, тех вывели в лес – и того, не вернулись они. Думаю, уже и не вернутся. Бабку Неонилу пожгли, Михеичу со старухой головы срубили возле колодезя. Нас всех в коровник заперли, правда, пообещали, что отправят в Александровск, а оттуда – в Расею. Но солдатики, скажу как есть, сами особо не зверствовали, тока по приказу того мордатого охвицеришки. Ох и лютый, гад! А наш все поддакивает. Знаю, ходили они к полякам, тута, недалече, семья жила, ссыльные, политические, с гонором, но хозяева справные. Что там случилось – не знаю.

– Я знаю… – Я резко оборвал старика. – Лютый, говоришь? Сейчас посмотрим. Тайто…

– Отец?

– Давай сюда офицера. Да, со звездочками на плечах…

Через несколько минут в горницу привели старшего лейтенанта – круглолицего крепкого парня лет тридцати. На коротко стриженных волосах у него запеклась кровь, половина лица распухла и почернела, но держался японец гордо и независимо.

– Представьтесь, – спокойно приказал я.

– Старший лейтенант армии его императорского величества Муцухито Ясухиро Кабо, – на правильном русском языке представился японец.

– Вы отлично говорите по-русски. Тоже работали парикмахером во Владивостоке?

– Что значит – тоже? – презрительно скривился японец. – Я учился в Московском университете на факультете правоведения. С кем имею честь?

– А это имеет значение?

– Самое прямое! – нагло заявил лейтенант. – С бандитом я разговаривать не буду.

– Будете, – спокойно пообещал я. – Через полчаса вы будете готовы разговаривать с кем угодно, когда угодно и на какую угодно тему.

Лейтенант вспылил:

– Я требую к себе уважительного отношения согласно конвенции о военнопленных. Мы содержим ваших пленных солдат и офицеров в приличных условиях!

За окном пронзительно и надрывно, словно раненая волчица, завыла женщина. Японец сильно вздрогнул, но взгляда не опустил. Я усилием воли подавил в себе желание выпустить кишки лейтенанту.

– Хорошо. Я не буду вас заставлять выдавать военные тайны. Пока не буду. Давайте просто поговорим по душам. Тайто, помоги сесть господину старшему лейтенанту. Вам удобно? Отлично. А теперь ответьте, чем вызвана такая жестокость по отношению к мирному населению?

– Они все бандиты и преступники! – нагло бросил японец. – Сахалин – одна большая каторга. Небольшая акция устрашения для лучшего повиновения им не повредит. К тому же мы многих оставили в живых для того, чтобы передать русским властям. А все их имущество подлежит конфискации в пользу Японской империи как победившей стороны…

«Все бесполезно, мы абсолютно разные расы, и он искренне считает нас варварами, – отстраненно подумал я. – Слова здесь не помогут. Пора перейти к понятному для него общению. Боль сглаживает разницу в менталитете. Интересно, тот парень из Средневековья тоже с ним бы пробовал беседовать или сразу посадил бы на кол? На кол? А что, неплохая идея! Интересно, как он запоет, когда почувствует задницей хорошо заостренный дрын…»

Но развить мысль не успел, в горницу ворвался один из айнов и через Тайто сообщил, что в деревню со стороны леса идут вооруженные люди.

– Японцы?

– Нет, отец, ваши, то есть наши, русы…

Глава 8

– Уберите его…

Айны тут же выволокли японца.

– Говори, откуда идут, куда идут и сколько?

– Можа, наши мужики? – встрепенулся старик.

– Обожди, Фомич.

– Сначала одна пришел, – доложил Тайто. – Тихо пришел, но Бунай говорить, что она наших не видеть, но мы видеть. Она с бабой говорил, потом ушла. Теперь много идут. Два по двадцать или больше. Оттудова… – Айн ткнул рукой в сторону леса.

– Понятно… – Я ненадолго задумался и хлопнул Фомича по плечу. – Ну что, дед, пошли встречать гостей.

Смысла таиться уже не было, все равно бабы гостям все рассказали. А если идут открыто – значит, свои. Может, действительно местные мужики домой возвращаются? Или отряд ополченцев бегает от япошек, что тоже неплохо.

Я вышел из избы и встал прямо посередине улицы. Правда, на всякий случай прикинул, куда сигану, ежели чего не так пойдет, и открыл крышку кобуры маузера. Позади выстроились айны, Тайто пристроился рядом с важным и гордым видом. Фомич порывался кинуться навстречу гостям, но я его придержал. Местные тоже все высыпали из домов и толклись возле заборов.