Каторжанин

Наконец на улице показались запыленные и измученные люди. Ободранные, разномастно одетые, они представляли собой печальное зрелище. Правда, два десятка солдат соблюдали нечто похожее на строй. Остальные брели как бог на душу положит. Солдаты были вооружены трехлинейками, почти все гражданские – берданками, но кое у кого мелькали «Арисаки». Многие были перевязаны, но топали сами, троих вели под руки, а позади всех тащили самодельные носилки, на которых под шинелями угадывались очертания тел.

Впереди шагал совсем молодой белобрысый офицер без фуражки, худой и щуплый, чем-то смахивающий на гимназиста, но выглядел он бодрей остальных – чувствовалась строевая выправка. Маршировал, словно аршин проглотил, и даже четко отмахивал себе левой рукой, а правой придерживал на плече ремни сразу двух японских винтовок.

То, что среди гостей есть местные, выдали женщины. Несколько баб рванули к носилкам, а остальные принялись выхватывать из строя мужиков. Над деревней пронеслись счастливые вопли, впрочем, сразу же разбавленные горестным воем.

– Ох ты ж мне… – вдруг счастливо выдохнул Нил Фомич. – Ваньша-то мой жив, пострел!

Но с места не сдвинулся, запахнул расхристанную поддевку, пригладил пушок на лысине и гордо приосанился. Мол, знай наших, в свите самого главного состою.

Солдаты догнали офицера и перестроились в некое подобие его эскорта, что мне сразу понравилось, – видимо, тот пользовался среди них уважением за храбрость или просто за человечность.

Сам подпоручик – звание я различил по единственному оставшемуся на его кителе погону, – дотопал до меня и с ходу бросил руку к голове, но, вовремя вспомнив, что головного убора и в помине нет, ловко изобразил, что убирает волосы со лба, что тоже добавило плюсов в копилку моих симпатий.

– Подпоручик Собакин. С кем имею честь?.. – Голос у офицера очень неожиданно для его комплекции оказался глубоким густым баритоном.

Что ему ответить, я сразу не сообразил, а потом и не успел. Из-за солдат вывернулся весь заросший волосом звероподобный громадный мужик в драной поддевке, тащивший на монструозном плече странноватого вида пулемет на станке, и, словно гудок парохода, радостно проревел:

– Да это же… Господи Иисусе, помилуй мя! Жив, как есть жив! Я же говорил тебе, вашбродь!!! Это же он башку косоглазому ссек! Как есть он! Выходила, значится, выходила героя, милостивица! А ну подержи. – Он свалил пулемет на едва устоявшего под тяжестью солдата.

Мужика я сразу узнал – сидел с ним в плену у японцев. Как там его… Лука вроде. А вот эпизод со срубанием чьей-то головы почему-то выпал у меня из памяти. Помню, повели на казнь, а затем сразу очнулся у Майи. Еще одна загадка. Впрочем, на фоне остальных – малозначительная.

– Дай-ка я тебя обойму! – радостно прогудел громила и широко раскинул ручищи.

Я уже предчувствовал, как хрустнут кости, – мужик был на полметра выше и на столько же шире, но тот только очень бережно прижал меня к себе и сразу же отпустил.

– Мудищев, что вы творите! Быстро в строй! – недовольно бросил подпоручик и извиняюще мне сказал: – Ополченцы, никакой дисциплины.

– Все в порядке, подпоручик. – Я улыбнулся. – Любич Александр Христианович… – слегка помедлил и добавил: – В прошлом – штабс-ротмистр отдельного корпуса пограничной стражи.

Свое каторжное настоящее решил пока опустить. Конечно, по большому счету мне глубоко начхать, но черт его знает, как пацан среагирует. Ссориться с ним не хочется, может, и получится что толковое из общения.

Собакин сразу сунул мне руку.

– Павел Иванович. Рад встрече, – и тут же засыпал вопросами: – Мне уже успели доложить, что вы уничтожили отряд японцев. Что здесь случилось? Какая вокруг обстановка? Сколько в вашем отряде бойцов? Туземцы? Тоже ваши? Как вы здесь оказались? Откуда и куда следуете?

И при этом с детским любопытством пялился на томагавк, который вдобавок я забыл оттереть от крови.

Я невольно улыбнулся.

– Стычка была, часть японцев действительно уничтожена, но большинство удалось взять в плен. Они заявились сюда несколько дней назад и занялись тем, что творят сейчас по всему Сахалину. То есть грабили, убивали и насиловали…

Подпоручик зло скривился.

– Да, мы по пути сюда видели трупы местных жителей в овраге. Их перекололи штыками.

– Тем, кто остался в деревне, тоже досталось. Сколько со мной людей? Сейчас шестеро, все айны.

– Всего? – вытаращил глаза Собакин.

– Всего, но нам удалось подкрасться скрытно, что предрешило исход боя. Планы неопределенные, зависят от обстановки. А обстановка пока не очень понятная. Разве только известно, что поблизости пока японцев нет. Возможно, больше расскажет пленный офицер, но я его еще не успел допросить… – Я сделал паузу и предложил подпоручику: – Может, пройдем в дом, Павел Иванович? Там и поговорим, а то стоим посередине улицы, как неприкаянные.

– Позже, Александр Христианович, – строго отказался Собакин. – Мне сначала надо выставить посты, устроить бойцов и позаботиться о раненых.

Я снова мысленно похвалил подпоручика. Теперь понятно поведение солдат. Правильной дорогой идет пацан.