Катрин Денев. Красавица навсегда

Это она рассказала ему во время прогулки по Женевскому озеру историю их семьи, которая стала сюжетом фильма. Но хотя история из разряда тех, что называют «душераздирающими», из нее не выпирает ни одного острого угла – как с точки зрения психологии, так и политической корректности. В фильме не отдается предпочтения ни французам, ни вьетнамцам, а на примере одной семейной драмы показывается, как история деформирует не только судьбы людей, но даже их генетику. «Индокитай» рисует борьбу вьетнамцев за независимость с уважением, но без пафоса и достаточно отстраненно. Он щадит ностальгические чувства французов по старым добрым временам, признавая неизбежность их конца. Он соблюдает баланс между французским патерналистским снобизмом и мультикультурным гуманизмом, который проявляет героиня Денев к своей вьетнамской подопечной, благородно уступая ей поклонника.

Если для многих жителей метрополии потеря Вьетнама отпечаталась в семейных легендах, для Катрин Денев это была абсолютно неожиданная роль и совершенно новый материал. Чтобы войти в него, она принялась читать литературу о Юго-Восточной Азии, в частности, проштудировала книгу Жана Угона «Азиаты». Но как актриса она воспринимает мир прежде всего чувственно. Ключ к образу своей героини и фильма в целом Денев нашла, только проведя три месяца на съемках во Вьетнаме и Малайзии, окунувшись в тропическую жару и растопив в ней свою «ледяную элегантность». Больше всего ее поразил ослепительно белый дневной свет, так не похожий на изменчивый парижский. И нескончаемый людской муравейник.

Первой снималась сцена, где Элиана идет сквозь толпу освобожденных политкаторжан и ищет в ней свою дочь. В обтягивающем платье цвета запекшейся крови, с зачесанными назад волосами и ниткой коралловых бус на шее она выглядит трагической фигурой скорби. Серая усталая масса людей с опущенными плечами тупо толкает, отпихивает это чуждое тело, но светловолосая европейская женщина упрямо движется вперед через море узкоглазых лиц. Пока не натыкается на Камиллу: в свои двадцать семь лет она, полуседая, выглядит не моложе Элианы.

Катрин Денев вспоминает, как трудно дался ей этот эпизод, один из самых сильных в фильме, и считает, что ей удалось его сыграть на чистом вдохновении – именно потому что не было времени подготовиться. Если бы сцена снималась в порядке хронологии, то есть ближе к концу фильма, актриса бы не выдержала, сорвалась. Ибо, по ее словам, «сама бы этой сцены в реальности не пережила». Ибо за это время как никогда прежде сроднилась со своей героиней, ощутила ее как только можно ощущать сестру-близнеца.

У них с Элианой действительно много общего, и Денев, играя ее, сильнее проявляла присущие ей самой бесстрашие, цельность и волю к жизни. Она ощущала себя как «вторая душа Элианы – более бледная, более слабая». Словно нож в масло, она входила не в роль, а в саму плоть Элианы, будучи «слабонервнее и пугливее». Она почувствовала себя такой, как эта монументальная женщина – не испорченная европейской цивилизацией, чистая и строгая, как этот свет, этот воздух, эта земля – Индокитай. Элиана терзала себя молча: никогда не плакала по ночам в подушку – но и никогда не улыбалась. Денев тоже за несколько месяцев ни разу не улыбнулась.

Она жила под постоянным страхом, что не справится с жизнью своей героини, что окажется недостойной ее. Она привыкла ее заговаривать, умоляла: не будь такой суровой, давай поплачем вместе! Но та сжимала зубы, засовывала руки в карманы и шла вперед. Все это стоило огромной затраты нервов, и еще долго после съемок Денев не могла восстановить нормальный сон и с трудом выдерживала разговоры об этом фильме. Для нее это было равнозначно тому, как если бы ей ампутировали ногу, и потом пришлось смаковать подробности этой операции.

Знаменитый американский критик Роджер Иберт написал: «Денев плывет сквозь фильм, как ангел. Она как всегда прекрасна в этой роли своей жизни, она охватывает десятилетия, нет, века, и проблема не в том, чтобы сделать ее моложе для первых сцен, а чтобы состарить для последних. Ее безмятежность перед лицом кризиса, возможно, слишком совершенна; более земная женщина должна быть лучше связана с реалиями страны. Это Скарлет в своих нарядах, но не Скарлет, которая выкорчевывает картофель»^[31].