Катулл

Лесбия вечно при муже поносит меня и ругает.Это его, дурака, радует чуть не до слез.Ах ты, безмозглый осел! Да ведь если б меня позабыла,Знаю: молчала б она. Если ж бранится весь день —Значит, не может забыть. Не под силу ей стать равнодушной:

Лесбия гнева полна — Лесбия любит меня.

Впрочем, ветреная красавица уже не раз заставляла поэта страдать. Она многообещающе кокетничала с щеголеватым юношей Квинтием, шутила на прогулке с Луцием Кальконом или обольстительно улыбалась самому Помпею Великому.

От ревности у Катулла мутился разум, он приходил в бешенство и, как мальчишка, ссорился с Клодией, осыпая ее упреками.

Метелл Целер, избранный наместником Цизальпинской Галлии и Иллирии, давно должен был отправиться к месту своего назначения. Строптивая жена ехать с ним наотрез отказалась. Целер проклинал все на свете и, лишь проездом посетив свои провинции, торопливо возвратился в. Рим. Это навлекло на него осуждение сената.

Как раз в то же время отец Катулла прислал письмо, в котором с тревогой сообщал, что, не имея над собой высшей власти, по всей Цизальпинской Галли безудержно разбойничают откупщики. Плохо, когда наместник вымогатель и взяточник, но еще хуже, когда его нет совсем. Кое-кто из друзей также получил письма от родственников с просьбой предпринять что-нибудь и повлиять на Целера. Катулл чувствовал свою косвенную вину в этих беспорядках.

Однажды земляки собрались у Катона. Они смотрели на Катулла как на человека, обязанного пожертвовать своим личным счастьем ради устранения общего бедствия. Катулл молчал, а они смотрели на него выжидающе: Катон, Цинна, Фурий, Непот, Корнифиций и еще четверо финансистов из Мантуи и Вероны.

— Но если Клодия откажется ехать с мужем и после моей просьбы? — Катулл и в мыслях не допускал обратного.

— Ты должен уговорить ее, — твердо сказал Валерий Катон. — Ты знаешь, откупщики не только разоряют крестьян и ремесленников, грабят и возмущают не столь давно успокоившиеся галльские племена. Они начали трясти наши усадьбы. При таком вопиющем произволе не спасет и римское гражданство. Конечно, мы будем через Гортензия, Меммия и других влиятельных друзей просить сенат об установлении справедливого взимания откупов по всем цизальпинским землям. Но в основном это обязанность Целера. Пожалуй, я сам поговорю в твоем присутствии с Клодией, если ты не возражаешь.

— Да, конечно… — неуверенно ответил Катулл.

На другой день они сидели в конклаве Клодии. Катон объяснил матроне все обстоятельства дела, просил ее повлиять на мужа и, если не окажется иного выхода, пойти на временную разлуку с Катуллом.

— Нет, нет, только не разлучайте нас с Гаем! — воскликнула Клодия, краснея и беря Катулла за руку. — Подождите немного, я попробую что-нибудь придумать, чтобы сломить упрямство моего злонравного мужа…

Когда Катон ушел, Клодия сказала нахмуренному Катуллу:

— Я возненавидела Целера с нашей первой ночи. Возненавидела его грубые руки и волосатую шею, его чмоканье, чавканье и сопение, его кислую отрыжку… И, хотя я родила от него ребенка, он по-прежнему внушает мне непреодолимое отвращение. Он не дает мне развода, предпочитая ежедневно оскорблять меня и устраивать за мной слежку. Теперь этот негодяй окончательно отравил мне жизнь.

— Ни за что не соглашусь расстаться с тобой, мое счастье, божественная моя Клаудилла… — Катулл целовал ее маленькие влажные ладони, раскрытые на коленях. Клодия сделала над собой усилие и, мягко оттолкнув настойчивого Катулла, встала.

— Гай, мой милый, дело требует немедленного решения. Я должна подумать, как изменить намерения Целера. К тому же он вот-вот застанет нас вдвоем. Оставь меня, завтра я пришлю за тобой рабыню.

Катулл посмотрел на Клодию, сосредоточенную и холодную, наверное, похожую сейчас на своего брата — политика, и со вздохом отправился домой.

Как и предвидела Клодия, через несколько минут занавес у двери распахнулся, и в конклав грузно ввалился Целер. Не приветствуя супругу и не глядя на нее, он в раздражении ходил от одной стены к другой, сжимая и разжимая мясистые кулаки. Клодия молча провожала его презрительным взглядом.

Наконец Целер остановился и хрипло произнес:

— Сколько раз я тебя предупреждал, чтобы этот стихоплет не смел приходить в мой дом. И вот, несмотря на запрет, я опять чуть не столкнулся с ним на пороге. Долго будет продолжаться такое разбойничье отношение к хозяину дома? Или я здесь уже не хозяин?

— Ко мне приходят мои друзья и подруги, именно те, которых я желаю видеть, — ответила Клодия, не меняя позы и глядя все так же презрительно.

— Клянусь Юпитером, ты могла бы встречаться со своим отребьем в другом месте. Мало ли в городе лупанаров, притонов и всяких заведений подобного рода!