Кавалер в желтом колете. Корсары Леванта. Мост Убийц

Дела идут, и мы живем – не тужим,Тогда как все вокруг поражены:Возможно ль быть своей подружки мужемИ сутенером собственной жены?

Я заерзал на скамейке. И не только от холода.

– Мне кажется, сеньор Рафаэль, вы приняли немного лишнего…

– Кто знает, что для человека лишнее, а что ему необходимо?

Поскольку я не нашелся, что на это ответить, мы некоторое время сидели молча. В свете фонаря капли воды на лице и волосах Косара блестели, как иней. Комедиант вдруг всмотрелся в меня повнимательней:

– Тебя, кажется, тоже томит какая-то забота?

Видя, что я не отвечаю, он протянул мне бутыль.

– Не такая помощь мне нужна, – понуро отвечал я.

Он значительно, с философским глубокомыслием покивал, оглаживая свои германского образца бакенбарды. Потом поднес горлышко к губам, и раздалось звонкое бульканье.

– От вашей супруги нет вестей?

Он мрачно и мутно покосился на меня, не опуская бутылку. Пристроил ее рядом на скамью и, вытирая усы тылом ладони, ответил:

– У моей супруги – своя жизнь. В этом есть и определенные выгоды, и кое-какие неудобства.

Он открыл рот и поднял палец, явно намереваясь снова что-то прочесть. Но мне было совсем не до стихов.

– Ее хотят использовать против короля, – сказал я.

Косар замер с открытым ртом и воздетым перстом.

– Не понимаю…

И это прозвучало почти как мольба о том, чтобы и дальше ничего не понимать. Но меня, что называется, достали – и он со своим винищем, и холод, и грызущая мне спину боль.

– Заговор, – сказал я нетерпеливо. – Потому я искал дона Франсиско.

Он заморгал, и глаза его из мутных сделались просто испуганными.

– Мария-то здесь при чем?

Я не сумел удержаться от презрительной гримасы:

– Это приманка. А ловушка сработает на рассвете, когда король в сопровождении всего двух егерей пойдет на охоту… Его хотят убить.

Под ногами у нас глухо брякнуло стекло – бутыль упала на землю, но ивовая оплетка не дала осколкам разлететься.

– Матерь Божья!.. – сказал комедиант. – А мне казалось – это я напился…

– Я трезв, как стеклышко у вас под ногами, и говорю чистую правду.

– Ну а если даже и так… Мне-то какое дело до короля, дамы или валета?

– Повторяю вам – они хотят впутать вашу жену. И капитана Алатристе.

Услышав это имя, Косар засмеялся тихонько и недоверчиво. Я взял его за руку и заставил пощупать мою спину. Пальцы его наткнулись на перевязку, и я увидел, как он переменился в лице.

– Кровь течет!

– Еще бы ей не течь! Не прошло и трех часов, как меня пырнули кинжалом.

Он вскочил – вот уж точно как ужаленный. Я остался сидеть, наблюдая, как он бегает перед скамьей взад-вперед.

– Настает день праведного возмездия… – бормотал он вроде бы про себя. – Все решит добрый клинок.

Но вот Косар наконец остановился. Разбушевавшийся ветер все сильнее трепал полы его плаща.

– Филиппа, говоришь?

Я кивнул.

– Убить короля… – продолжал он. – Клянусь сам не знаю чем, это забавно… Прямо как в комедии!

– В трагикомедии, – вставил я.

– Это, юноша, зависит от точки зрения.

И внезапно меня осенило:

– У вас есть карета?

Он был сбит с толку и, слегка пошатываясь, уставился на меня:

– Ну разумеется. Стоит на площади. Кучер дрыхнет, забравшись внутрь. Я велел ждать и заплатил. И еще послал ему пару бутылок вина…

– Ваша жена уехала во Фреснеду.

Растерянность сменилась недоверчивостью.

– И дальше что? – спросил он не без опаски.

– До Фреснеды почти лига пути. Мне не дойти. А карета домчит мигом.

– А зачем тебе туда?

– Чтобы спасти короля. И может быть, донью Марию.

Он захохотал – довольно принужденно, должен заметить, – и тотчас оборвал смех. Задумался, покачивая головой. И наконец, театрально завернувшись в плащ, продекламировал:

Я не подам ни повода, ни виду,Я буду сам – и следствие, и суд.Я отомстить сумею за обидуЧуть раньше, чем ее мне нанесут.

– Моя жена сама о себе позаботится, – очень серьезно проговорил он. – Пора бы уж тебе это знать.

И с той же серьезностью – без шпаги, которая по-прежнему была прислонена к скамье, – Косар изобразил салют, парад, рипост. Странный человек, подумал я, затейливый человек. Весьма затейливый. Он вдруг поглядел на меня и улыбнулся. И улыбка его, и выражение глаз плохо вязались с тем, какая молва шла об этом благодушном рогоносце. Но размышлять было некогда.

– Тогда подумайте о короле, – настойчиво сказал я.

– А чего о нем думать?.. – Изящным движением он вложил в ножны воображаемую шпагу. – Клянусь бородой прадедушки, я не стану возражать, если кто-нибудь покажет ему, что кровь у него того же цвета, что и у нас, грешных…

– Он – король Испании. Наш властелин.

Мои слова не произвели особого впечатления. Косар стряхнул с плеч дождевые капли, плотнее запахнул плащ.