Кавказский фронт Первой мировой войны

Комбриг Н. Г.Корщн

мленным и неутомленным предложениям, которые были записаны под его диктовку начальником штаба 1-го Кавказского корпуса Ласточ кииым.

«1. Открыть путь от Сарыкамыша на Каре, оставив у Сарыкамыша заслон.

Вытянуть войска с фронта для переброски на железнодорожную станцию Михайлово (т. е. в район Боржома).

При необходимости организовать Отступление на Каре, оставить сильный заслон и не допускать разгрома наших войск.

Все эти задачи должны быть исполнены согласованно. На фронте предполагаю оставить: 39-ю дивизию, 4-ю Туркестанскую бригаду, 2-ю бригаду 20-й дивизии и 1-ю Кавказскую казачью дивизию с их артиллерией.

Для переброски на Михайлово предназначаются 1-я и 2-я пластунские бригады и 5гя Туркестанская бригада с их артиллерией.

В случае отхода к Карсу в его гарнизон войдет 2-я бригада 20-й дивизии, а 39-я дивизия, 4-я Туркестанская бригада и 1-я Кавказская казачья дивизия составят маневренную группу. Дружины государственного ополчения, запасные госпитали из Сарыкамыша идут в Каре, а из Каракурта и Баш-кея — в Кагызман.

Запасные части, кадры и укомплектования возвращаются по назначению.

6. Распределение начальников.

Берхман со своим штабом руководит действиями у Сарыкамыша и пробивает дорогу, а затем отправляет войска, предназначенные для Михайлова, для посадки в Сарыкамыше и Карее.

Юденич руководит обороной на фронте и очищением тыла от обозов, для чего переезжает в пункт по своему выбору, предпочтительнее в Меджингерт, где есть уже организованная связь как с фронтом, так и с Сарыкамышем. В его же распоряжение переходят и все органы всего тылового управления Сарыкамышского отряда.

Для выручки Сарыкамыша отправляется 2-я бригада 20-й дивизии, 1-я и 2-я пластунские бригады, 5-я Туркестанская стрелковая бригада и 155-й пехотный Кубинский полк.

Обозы 1-й и 2-й пластунских бригад — на Каракурт.

Я со штабом переезжаю в Каракурт, с которым связь по телефону устраивается теперь же, а Берхман должен поддерживать со мной связь по телеграфному проводу телефоном.

Штабу 1-го Кавказского корпуса передать в полевой штаб необходимые средства и личный состав.

Распоряжение о перемещении начальников приводить в исполнение только в том случае, если бы к сегодняшнему вечеру, т. е. к 14

декабря, нам не удалось у Сарыкамыша разбить и отбросить турок и, наоборот, было бы обнаружено новое накопление там их сил.

Если бы Берхману разбить турок у Сарыкамыша не удалось, тс он выставляет заслон к Сарыкамышу и Каракурту и, как старший, совместно с Юденичем выводит 39-ю дивизию и туркестанцсв на Каракурт и далее, смотря по обстоятельствам, лучше к Карсу».

Приведенная директива представляла только личные соображения Мышлаевского, выполнение же ее откладывалось до выяснения обстановки у Сарыкамыша.

Судя по наброску этой директивы, Мышлаевский, несмотря на имевшиеся данные о противнике и полученный турецкий приказ, раскрывший план Энвер-паши, все еще находился под впечатлением более широкого плана последнего, предусматривавшего якобы не только уничтожение главных сил Сарыкамышского отряда и овладение крепостью Каре, но и наступление через Ардаган на Ахалцих—Боржом—Михайлове— Тифлис. Обстановка для Мышлаевского на Ардаганском направлении еще неясна, почему он предусматривает переброску части сил, если бы их удалось «вытянуть», к Карсу по железной дороге на Михайлово. Эти части в случае диверсии турок от Ардагана на север, вследствие слабой пропускной способности Закавказской железной дороги на участке Каре-Тифлис, естественно, запаздывали с подходом. В лучшем случае их пришлось бы тогда сосредоточить в районе Гори с целью прикрытия Тифлиса с запада.

Далее Мышлаевский, как всегда, не забывает и свою персону, для сохранения которой он ищет более удаленного и безопасного пункта, каким являлся Каракурт, забитый в то время обозами. Обстановка же требовала присутствия Мышлаевского на более решительном участке, а именно в Сарыкамыше.

Слабым местом Сарыкамышского отряда являлся его правый фланг, от которого вместе с тем отходил единственный колесный путь Кетек—Караурган—Сарыкамыш. С перехватом его турками, русским войскам оставалась лишь возможность попытаться отойти к Кагызману но трудной дороге, на которой, по образному выражению Мышлаевского, в зимних условиях «вся колесная артиллерия и обозы» отходивших русских частей оказались бы на дне ущелий.

В целом все содержание директивы Мышлаевского было

проникнуто не стремлением принять бой и попытаться разбить противника, а лишь одной мыслью — уйти во что бы то ни стало из-под удара, занесенного 3-й турецкой армией, и спасти хотя бы остатки войск группы, которые могли бы послужить ядром для создания в глубоком тылу новой армии.

Создавшаяся обстановка рисовалась утром 14 декабря Мышлаевскому, не имевшему еще сведений от Габаева, в чрезвычайно мрачных красках.

Отряд Истомина, по-видимому, небоеспособен и отходит на Каре, все больше открывая фланг и тыл Сарыкамышского отряда.

У Ардагана — турки, для которых путь к Тифлису уже открыт.