Казачество: путь воинов Христовых

И в 1764 г. началось переформирование казачьих частей в регулярные. Из украинских казаков было создано 5 гусарских полков – Черный, Желтый, Голубой, Сербский и Угорский. На базе Новослободского, Бахмутского, части Миргородского и Полтавского полков формировались четыре пикинерских: Елисаветградский, Днепровский, Донецкий и Луганский. В 1765 г. переформировали в гусарские Сумской, Ахтырский, Острогожский, Харьковский и Изюмский казачьи полки. Вскоре и ландмилицию переформировали в пехотные части.

Было обращено внимание и на запорожске «государства в государстве». Такое положение, конечно, являлось недопустимым. Оно вредило и самим казакам. Например, в 1762 г. во время эпидемии чумы они не позволили установить в своих владениях карантины, не пустили лекарей, и в Сечи вымерло 9 тыс. человек. Не было больше и «лыцарского братства», его иллюзию удерживала лишь инерция традиций. И старшина, с одной стороны, не прочь была закрепить за собой достигнутое положение. Но, с другой, была обязана этим положением только особому статусу Запорожья и оказывалась заложницей сиромы. Еще в 1754 г. войсковой писарь Чернявский послал в Военную коллегию предложения отменить раду и сделать старшину назначаемой. Но просил не упоминать его имени в документах, опасаясь расправы рядовых казаков. В 1764 г. эта мера осуществилась. Кош был подчинен Малороссийской коллегии, предписывалось выборов больше не проводить, а старшине во главе с кошевым Григорием Федоровым

оставаться на своих постах «до указу».

Запорожцы возмутились, наперекор указу тут же провели выборы, и новый кошевой Калнышевский самовольно отправился с делегацией в Петербург – требовать переподчинить Сечь Иностранной коллегии и снова отстаивать земли. Румянцев обращался к императрице, что за столь демонстративный вызов делегатов надо арестовать. Начальник Украинской линии генерал Штофельн представил и проект «реформирования» Сечи: убрать нынешнее руководство, военной силой заставить переменить порядки [254]. Екатерина этих мер не исполнила, поскольку надвигалась война с Турцией. Изобразила «милость». И делегаты, вернувшись в Сечь, громогласно хвастались, как, мол, они пуганули правительство. Императрице об этом донесли.

А в январе 1767 г. последовал донос Румянцеву полкового старшины Савицкого . Он писал, что прошлой осенью, вернувшись из очередной поездки в Петербург, Калнышевский говорил писарю Ивану Глобе

: «как видно, нечего надеяться на них», на правительство. Тайно совещались, что если власти не выполнят требований, надо направить делегатов для переговоров с султаном. Войсковой есаул две недели объезжал паланки, обсуждая это со старшиной, вез секретный приказ готовиться воевать с русскими, а туркам и татарам чтобы обид «под смертною казнию не чинили» [226]. Екатерина оставила донос без последствий. Пока. Участь Коша была, в общем-то, предрешена. Императрица лишь отложила дело до конца войны. Впрочем, судьба Сечи определилась не только поведением запорожцев и их прегрешениями, добавился еще один важный фактор. Планируя провести реформы в докатившейся до упадка Украине, императрица решила упразднить ее особый статус и уравнять с российскими провинциями. В том числе ввести крепостное право. Чему Сечь наверняка стала бы крупной помехой. Кроме того, при Елизавете и Екатерине выдвинулось много талантливых деятелей, но они и щедро награждались. Землями, деревнями, крестьянами. А где их взять? На еще «бесхозных», осваиваемых окраинах. А этому Сечь со своими территориальными претензиями также мешала. Ну а в личном плане Екатерину, даму весьма любвеобильную, раздражало и безбрачие запорожцев.

А руководство Коша само усугубило свое положение. В Турции знали о трениях между запорожцами и правительством. И с приближением войны к казакам пошли письма из Стамбула и Крыма, соблазняли перейти к ним на службу, обещали жалованье втрое больше российского. Сечь посетил французский эмиссар Тотлебен – от имени султана. А Калнышевский вел себя двойственно.

Туркам отказал, но и переписку с ними не прервал. Тотлебена выслушал, позволил выступить перед казаками и отказался выдать его представителям Румянцева, отправив «гостя» обратно в Крым. Действительно ли кошевой замышлял измену? Все говорит о том, что если у него и были колебания, то он их преодолел. Трезво оценил, что войну выиграет Россия. А сношениями с противником, видимо, хотел взять Петербург на пушку, вынудить к уступкам. И в этом отношении Калнышевский просчитался.