Казачий крест

Вести по станице разносились быстрее степного пожара, так что к тому моменту, когда телега подкатила к нужному подворью, вся свободная часть обитателей поселения уже была тут. Елизар, неспешно сойдя с телеги, грохнул кулаком в створку ворот и громовым голосом позвал:

– Стёпка, выходи, разговор есть!

Некоторое время во дворе было тихо, но спустя минут пять в калитку вышел казак средних лет, хозяин подворья и отец Степана, Аверьян.

– Чего шумишь, Елизар Макарыч? Стряслось чего? – угрюмо поинтересовался казак.

– Сына сюда зови, Аверьян, – вздохнул казак. – Беда у тебя.

– Так нет его, – тихо ответил Аверьян, ещё больше мрачнея.

– Не бери греха на душу, не лги, – покачал Елизар головой. – След его свежий до самой станицы идёт. А обратного следа нет. Так что лучше сам приведи. Не доводи до греха.

Судорожно вздохнув, Аверьян кивнул и, развернувшись, скрылся за калиткой. Собравшиеся услышали, как казак несколько раз окликнул сына, но в ответ слышалось только молчание.

– Как бы не сбежал, паскудник, – тихо проворчал Елизар, автоматически поигрывая рукоятью кнута.

– Догоним. В степи далеко не уйдёт, – хищно усмехнулся Матвей.

На подворье послышался какой-то бубнёж, короткий спор, а после звук увесистой затрещины. Следом раздались заполошные женские причитания и грохот опрокинутого ведра. Калитка открылась, и Аверьян сильным толчком выпихнул со двора Степана.

– Сюда поди, Стёпа, – жёстко приказал Елизар. – Рассказывай, где два часа назад был? Что делал?

– Тут и был, в конюшне возился, – насупившись, негромко буркнул казачок.

– Аверьян, коня его приведи, – приказал Елизар, не отрывая взгляда от парня.

Удивлённый казак снова вернулся во двор и спустя несколько минут вывел уже рассёдланного и вычищенного мерина соловой масти.

– Глянь, Настасья, он это был? – повернулся Елизар к казачке.

– Он, – решительно кивнула женщина, обойдя его по кругу. – Я этого паскудника крепко запомнила.

– С чего бы? – мрачно поинтересовался Аверьян.

– А с того, что он позорить меня взялся.

– Аверьян, правую переднюю ногу коню подними, – приказал Елизар.

– Зачем? И так знаю, что его ковать потребно. Подкова треснула, да мне всё недосуг, – пожал казак плечами. – Возьмёшься? – повернулся он к Матвею.

– Приводи, как время будет. Сделаю, работа нехитрая, – коротко кивнул парень.

– А это всё к тому, Аверьян, что сын твой паскудство удумал. Едва, вон, Лизавету не ссильничал. Настасья услышала писк её, да на выручку кинулась. А Матвей след нашёл, да сразу по тому следу до станицы и доехал. Вот сейчас ещё выученики мои от леса вернутся, тогда точно знать будем, тот это след аль нет.

– Допрыгалась, шалава! – вдруг вызверился Андрей и отвесил дочери такую оплеуху, что ту отнесло под соседский плетень.

– Погоди, Андрей. С дочкой дома разбираться станешь, – осадил его Елизар. – Да и не случилось урону чести её. Настасья вовремя поспела. Так что, Степан, скажешь? Сам вину признаешь да покаешься, аль станешь отказываться да таиться? Умел паскудить, умей и отвечать.

– Всё одно она моей будет, – вдруг зашипел парень. – Сама сказала, что со мной отцу в ноги кинется, как срок придёт.

– Лжа! Не было такого! – вдруг завизжала Лизавета.

– Было! Моя! – заорал в ответ Степан. – А вы, – повернулся он к Настасье и Матвею, – вечно под ногами путаетесь, вечно мне шкоды чините, завсегда от вас беды одни. Ненавижу. И тебя, палёный, и тебя, тварь старая, сука, ищейка подзаборная! – брызжа слюной, орал парень, шаг за шагом отходя к воротам своего подворья.

Треск подков заставил собравшихся дружно вздрогнуть. Отправленные Елизаром казаки вернулись и, подъехав прямо к старшине, спешились.

– Всё осмотрели, дядька Елизар. И след добре запомнили.

– Вон того солового гляньте. Его подкова аль нет, – кивнул казак на мерина.

– Она, – решительно закивали казачки, быстро осмотрев копыто коня.

– Выходит, не лжа это, – растерянно прохрипел Аверьян.

На казака было страшно смотреть. Ссутулившись, опустив взгляд, он враз постарел лет на десять. Широкие, натруженные ладони мужчины заметно подрагивали. Содеянное Степаном бросало тень на весь род. Тем более что это уже был не первый случай.

– Судите, люди, как по закону казачьему положено, – взяв себя в руки, прохрипел Аверьян и, прикрыв глаза руками, едва слышно всхлипнул.

– Снимай ремень и черкеску, – негромко скомандовал Елизар, глядя Степану в глаза.

Парень принялся дёргать пояс, на котором висел кинжал. Матвей, глядя на его отца, краем глаза заметил какую-то неправильность в движениях парня, но отреагировать не успел. Слишком всё было непонятно. Сдёрнув наборный пояс, Степан отбросил его левой рукой и вдруг сунул правую за спину распахнувшейся черкески.

– Сдохни, сука!

– Мама!