Казаки

В 1847 г. в Киеве по доносу студента жандармского сына, Петрова, взято было под арест нисколько лиц, принадлежавших к кругу малороссийских писателей, и в числе их народный поэт Тарас Шевченко, которого превосходные стихотворения знают не только почти все читающие малороссы, но и многие великороссияне и славяне. Всех захваченных притащили в III отделение, где и засадили. Из их бумаг и писем оказывалось, что все они проникнуты идеею соединения Славян и любовию ко всем славянским народ-нонаселениям вообще и украинскому в особенности, омерзением к крепостному праву, и к религиозным и национальным ненавистям, и соболезнованием о невежестве народа. Вместе с этим некоторые письменно выражали мысль, что было бы очень полезно, если бы существовало ученое общество с целью сближать умственную деятельность славянских народов и распространять в народе просвещение¹

. Что с мыслью об этом обществе не соединялось намерение основать так называемое тайное общество, доказывает ясно то, что в бумагах обвиняемых лиц найдено было порицание правила: «цель оправдывает средства». Как при этих данцых возможно было обвинить в политическом преступлении, когда общество существовало в предположении, а не на деле, и мысль о федеративном союзе Славян представлялась только как идеал в отдаленном будущем? Можно ли было за это обвинить и карать, да еще как и как долго?! Но что невозможно для простых людей, для Дуб-бельта было возможно. Он тотчас увидел, что тут есть готовый материал, чтоб представить дело так, ■ будто бы

Во II №-pe «Киевской Старины» за 1883 Костомаров рассказывает о своем кружке так: «в генваре 1846 г. пишущий эти строки вместе с приятелями своими Ник. Ив. Гулаком. Вас. Мих. Белозерским и Александр. Александров. Навроцким толковали о том, как бы следовало путем воспитания юношества, издания сочинений, относящихся к славяноведению и при всяком случае частными беседами стараться звакомить русское общество с славянским миром. При этом мы составили для себя desiderata, в которых выражалось то, что, по нашим убеждениям, должно было лечь в основу будущей славянской взаимности. Первое желание касалось способов деятельности тех лиц, которые бы нашли в себе силу быть апостолами славянского возрождения. Это желание состояло .в том, чтоб соблюдалась искренность и правдивость и отвергалось иезуитское правило об освящении средств целями, затем следовали желания, касающиеся славян. Они были не многочис-лены и не сложны, и состояли в следующих пунктах: 1) освобождение славянских народностей из-под власти иноплеменников, 2) организование их в самобытные политические общества с удержанием федеративной их связи между собою; установление точных правил разграничения народностей и устройства их взаимной связи представлялось времени и дальнейшей разработке этого вопроса историей и наукою, 3) уничтожение всякого рабства в славянских обществах, под каким бы видом оно ни скрывалось, 4) упразднение сословных привилегий и преимуществ, всегда наносящих ущерб тем, которые ими не пользуются, 5) религиозная свобода и веротерпимость, б) при полной свободе всякого вероучения, употреб^шие единого славянского языка в публичных богослужениях всех существующих церквей, 7) полная свобода мысли, ,на:учного воспитания и печатного слова и 8) преподавание всех славянских наречий и их литератур в учебных -заведениях всех славянских народностей», открыто существующее тайное политическое общество и окрестил сочиненное им общество именем Украйно Славянского! .. Николай Павлович, человек формы, давал больше значения противным ему идеям, когда они были облечены в формальность, поэтому уничтожить общество в его глазах представлялось великой заслугой; следовательно, Дуббельт мог надеяться высочайшей награды и благоволения.

Под нравственною пыткою заключения в крепости, принудили обвиняемых наклепать на себя, что действительно было общество²⁴; с своей стороны III отделение дозволило им представить вымышленное общество в елико-возможно извинительном свете. Таким образом они написали, что их общество касалось западных Славян, а не почиющих под кроткою десницею всероссийского монарха, который один может освободить их из уз немецких и турецких. Как ни нелеп был вымысел, как ни противоречил всему, что находилось в бумагах арестованных лиц, однако дело слажено. Свежеиспеченные государственные преступники хотя и получили наказание, но растворенное отеческим милосердием.' Некоторых, главнейших, засадили в крепость — кого на год, кого на три года, а потом послали на службу в великороссийские губернии; но и тех и других отдали под строжайший надзор полиции.