Казаки

Грамота эта доставлена была Хмельницкому в ту пору, когда он, предвидя скорое возобновление войны с поляками, боялся польских стараний склонить на сторону Польши крымского хана Ислам-Гирея, данника Порты, прежнего союзника казаков, подозревая в последнем охлаждение к себе. Хмельницкий думал побудить Турцию приказать хану воевать за казаков уже в силу того, что казаки стали подвластными турецкому султану, которому повиноваться обязан был крымский властитель.

В феврале следующего 1651 года начались первые неприязненные действия между казаками и поляками. Из Очакова татарский вождь Вели-ага писал к Хмельницкому, что скоро прибудут к Очакову вспомогательные татарские силы, и вспоминая, как он, вместе с Хмельницким, воевал под Збаражем в 1649 году, просил казацкого гетмана замолвить о нем доброе слово перед ханом, видимо, заискивая протекцию у нового верховного повелителя мусульман; но турецкий начальник в Очакове Арамадан-бег писал к Хмельницкому, что этот Вели-ага рассылал письма к татарам, будто с согласия хана, чтоб татары не спешили помогать казакам. Это сделалось причиною замедления орды, и Хмельницкий напрасно укорял в том его, Арамадана. Вместе с тем Арамадан-бег извещал, что уже салтан, брат ханский, с ордою в Перекопе, а сам Арамадан-бег выступил в п_ОХ

од~ в пятницу с казацкими посланцами: Матвеем, Бло-шакою и Бутьком.

В следующем затем месяце марте великий визирь Мел-лит-Ахмет-паша извещал Хмельницкого, что государь его, султан оттоманский, благосклонно принял уверения козац-кого гетмана и всего войска в дружественном расположении к Турции и в верности ее монарху, и повелел приказать крымскому хану, чтоб он, вместе с братьями своими, вел орду на помощь казакам против поляков. В то же время написано было от имени падишаха господарю молдавскому суровое неодобрение его поступков, показывавших его нерасположение к Богдану Хмельницкому, такому же, как и он сам, даннику оттоманского императора. Султан опять посылал Хмельницкому в знак своей неизменной к нему благосклонности богатый кафтан, а визирь от себя послал ему в подарок дорогой коралл персидский. Визирь совеТовал гетману отправить в Варшаву своих послов, чтоб выведать о замыслах поляков, но никак не доверять коварным уверениям в желании мира, а о том, что узнает, доставлять сведения в Турцию. Некто Бектам-ага-Янчерик в том же марте писал к Богдану Хмельницкому из Константинополя, что при дворе падишаха все радуются союзу с казаками, а именитые сановники денно и нощно прославляют подвиги Богдана Хмельницкого. Недавно приехавший из Чигирина Осман-ага опять был отправлен к казацкому гетману и повез ему известие, что кроме крымского хана прибудут к нему на помощь силы из Добруджской земли. Разом с ласковым вниманием к своему делу со стороны мусульманских властей Хмельницкий получал благословения и благожелания от представителей православной иерархии в землях, подвластных турецкому государю. Константинопольский патриарх Парфений, от 4 февраля, послал к Хмельницкому грамоту, в которой величал гетмана, как воителя за православную веру против латинства, и призывал на него Божие благословение, а вместе с тем просил и о подаянии через посланного в русские страны какого-то Никиту Михайловича. Февраля 18 подобная патриаршая грамота посылалась к тогдашнему киевскому митрополиту Сильвестру Коссову, а февраля 20 две грамоты: одна к генеральному писарю Войска запорожского Ивану Выговскому, другая — к бывшему уже при Хмельницком митрополиту коринфскому, который впоследствии был убит на Берестечеком сражении. Все четыре грамоты, касаясь одного предмета, писаны по-гречески и с приложенными латинскими переводами хранятся в московском главном ар-хиос иностранных дел. Из них видно, что послами в Константинополе от Богдана Хмельницкого были тогда А_нто_н Жданович. киевский полковник, и какой-то Павел Иванович, а при них был переводчик, именем Павел.