КаZантип

Только сказав это, Гюрза подумала, что про героин упомянула зря – неизвестно еще, знал про него Громов или нет. Но эта здравая мысль промелькнула где-то на заднем плане сознания, слишком уж сильна была душившая ее злость, чтобы рассуждать разумно.

– Какая же ты дрянь, – тихо сказал Громов. Он до сих пор сомневался в том, что Ксюша права насчет героина. Но теперь понял все.

Гюрза, услышав, как ее назвал бывший возлюбленный, со звериным рычанием кинулась на него и стала избивать ногами. От несколько первых ударов Громов сумел худо-бедно уклониться, подставляя то плечо, то бедро. Но наконец Гюрза угодила куда целилась – в пах. Боль согнула Громова в дугу, и следующий удар, пришедшийся в висок и погасивший сознание, принес только облегчение.

Гюрза была настолько разъярена, что не услышала шум мотора подъезжающего байка.

– Эй, эй, подруга! Ты что делаешь?! Кто это такой?! – Крученый кинулся к своей подруге, продолжавшей пинать неподвижное тело, распростершееся у ее ног.

Гюрза подняла замутненные яростью глаза на своего бойфренда. Несколько секунд тупо смотрела на него, даже не понимая толком, кого видит. Потом разум стал постепенно возвращаться к ней.

– Глянь-ка, кого принесло, – сказала она, кивнув на Громова.

Крученый присел на корточки, перевернул неподвижное тело на спину и удивленно присвистнул.

– Ни хрена себе! Он-то откуда тут взялся?!

– Понятия не имею, – отозвалась Гюрза. – Да это и неважно.

– А что тогда важно?

– То, что он про героин разнюхал. – О том, что сама только что сказала Громову об этом, девушка, разумеется, упоминать не стала.

– Мать!!! – взвыл Крученый. Все последние дни он жил с постоянным страхом, что их дела с наркотиками вскроются. И вот, похоже, страхи начали материализовываться. – Что же нам теперь делать?!

– А ты сам не понимаешь? – спросила Гюрза. – Нет? Вот что! – Она чиркнула себя пальцем по горлу.

Крученый побледнел. Как бы он ни выпендривался перед молодежью, но ни убивать, ни серьезно калечить ему еще никого не приходилось. Больше пугал и издевался.

– Ты что… – начал он слегка подрагивающим голосом.

– Других вариантов нет, – ответила Гюрза. – Иначе он нас заложит. Или ты по тюряге соскучился?

– Я… Я не смогу… – выдавил из себя Крученый.

Гюрза ничего не сказала, только презрительно покачала головой. И вытащила выкидной нож. Лезвие зловеще сверкнуло.

– Нет! Лучше камнем! Вроде как упал и ударился!

– Ты! Советчик долбаный! Сам не можешь, так хоть мне не мешай! – Гюрза склонилась над Громовым. На лице ее проступили крупные капли пота. Она тоже побледнела, нож в руке слегка дрожал. Она поднесла лезвие к шее Громова, прижала к коже… И тут же отдернула. Все же Надя Щипачева не была агентом спецслужб или бандитом. Она не могла вот так просто зарезать бесчувственного человека. Тем более того, с кем у нее были связаны романтические воспоминания.

– Не могу! – чуть не плача, сказала она, швырнув нож на землю. – Крученый! Мужик ты или нет?! Давай ты!

– Погоди… Есть другая идея. Я видел тут колодец… Свяжем и кинем туда! Никто никогда его не найдет!

Колодец представлял собой огромную стальную цистерну, вертикально вкопанную в землю. Туда-то Гюрза с Крученым и сбросили связанного Громова. На это им совести хватило.

– Прощай, Витенька! – ядовито крикнула вниз Гюрза. Теперь, когда она не видела бледного лица Грома, к ней вернулась злоба и решительность. – Здесь и подохнешь! Тут никого не бывает – кричи не кричи!

Глава 41

– Так, значит, вы утверждаете, что это была месть? – Следователь поднял взгляд от бумаг и посмотрел на Лебедева.

– Ну, а что мне еще думать, товарищ капитан?! Я же вам все рассказал! Сначала я чуть не подрался с этим типом, когда он моих зверей дразнил. Потом была эта история с его девушкой. Если бы нас не растащили, то либо он, либо я загремели бы в больницу, это совершенно точно! Кстати, свидетелей у этой сцены было десятка три, не меньше!

– Да верю я вам, верю, не беспокойтесь. – Капитан снова склонился над листком бумаги, стал что-то записывать.

Выглядел Лебедев очень неважно. Голова была забинтована, в одном месте повязка уже пропиталась кровью. На лице красовались два огромных синяка, на шее осталась красная полоса от цепи Крученого. При каждом резком движении Борис Иванович морщился – в двух ребрах были трещины. Сразу после того, как «Беркут» разогнал налетевших на стоянку зоопарка байкеров, Лебедева доставили в больницу. Однако, к счастью, по-настоящему серьезных травм Крученый ему нанести не успел. Самым неприятным была рассеченная голова, но рана оказалась неглубокой, даже сотрясения не было. Так что через два часа из больницы его отпустили. И, разумеется, он тут же отправился в милицию, где уже давали показания почти все его сотрудники. Вообще-то больше всего Лебедеву хотелось принять снотворного и лечь спать – болело все тело, каждое движение было мучительным. Но он хотел расквитаться с этим гадом-байкером, который его мучил. Борис Иванович понимал, что чем раньше он даст показания, тем больше шансов на то, что этого мерзавца найдут.