Каждые семь лет

РИЧАРД(поворачивается к ней). Скажи, что ты подумаешь, если я вдруг обниму и поцелую тебя?

ДЕВУШКА. Я подумаю: какой же нетерпеливый дурачок мне встретился.

РИЧАРД. А если я буду сидеть вот так, мучить твой слух классикой, боясь к тебе прикоснуться.

ДЕВУШКА. Тут я подумаю: какой же мне нерасторопный дурачок попался.

Ричард порывисто ее обнимает, не встречая сопротивления. Он целует Девушку страстно. Ричард уже не играет, но музыка звучит громче и громче, взмывая вверх. Свет гаснет. В темноте мы слышим дверной звонок. Он раздается еще и еще раз.

Свет становится обычным. Ричард стоит там же — у бара, размахивая стаканом в такт музыке. Еще один звонок возвращает героя из мечты в реальность.

РИЧАРД. Я шел в прихожую и чувствовал свое сердце. Оно стучало, как давно уже не было, молодо и сильно. Я улыбнулся и широко откинул дверь: милости прошу!

В квартиру входит мужчина весьма представительного вида, деловой и уверенный в себе, лет 50-ти. В руках у него объемистый портфель.

БРУБЕЙКЕР. Здравствуйте, мистер Шерман. Надеюсь, я не очень опаздываю.

РИЧАРД. Это был Людвиг Брубейкер, психиатр, автор той самой книги, которую мы хотели издавать. Я знал его давно и неплохо. Однако это не повод являться ко мне, когда вздумается.

БРУБЕЙКЕР. Дик, вы не забыли о нашей встрече?

РИЧАРД. А вы, Людвиг, вы ничего не перепутали?

БРУБЕЙКЕР

. Ну, как же! Мне от вас прислали верстку. Но там масса ошибок. Я хочу пройтись по тексту вместе с вами. (Открывает портфель, выкладывает бумаги на стол.)

РИЧАРД. Людвиг, я хочу сказать…

БРУБЕЙКЕР. Давайте, чтобы не тратить время, сначала я. Я понимаю, что ваше издательство хотело бы привлечь внимание возможно широкого круга читателей. Однако должен заявить протест: мне решительно не нравится предложенное вами название. У меня было «Мужчина и его подсознание». Вы же меняете это на «Секс и страсть». Послушайте, Дик, я же психиатр, а не бульварный писака.

РИЧАРД. Доктор Брубейкер, я понимаю, как это важно. Мы все это обсудим. Но наша встреча была назначена на завтра.

БРУБЕЙКЕР. На завтра? О, господи, неужели?

РИЧАРД. Точно. А сегодня я занят, у меня другая встреча. С другим автором. И он — она — должна прийти с минуту на минуту, но почему-то запаздывает.

БРУБЕЙКЕР. Поразительно. Просто невероятно.

РИЧАРД. Возможно, это моя ошибка. Возможно, я не точно объяснил вам по телефону.

БРУБЕЙКЕР

. Нет, нет. Дело в другом.

РИЧАРД. Тогда я не понимаю.

БРУБЕЙКЕР. Все просто. Человек, с одной стороны, сложная машина, с другой чрезвычайно простая.

РИЧАРД. И психиатры тоже?

БРУБЕЙКЕР. Исключений нет. Дик, сегодня утром я повздорил с женой. Она что-то говорила, а я с трудом сдерживался, чтобы не заорать и не затопать ногами.

РИЧАРД. Что, у психиатров тоже так бывает?

БРУБЕЙКЕР. Еще как бывает! Потом я направился на работу, где быстро обо всем забыл. Но подсознание не забывает ничего! И потому, уходя из клиники, я отправился не домой к любимой жене, а к вам на встречу. Твердо решив, что она назначена на сегодня.

РИЧАРД. На завтра.

БРУБЕЙКЕР. Извините за вторжение.

РИЧАРД

. Ничего страшного. Перенесем наши разговоры на один день.

БРУБЕЙКЕР. Тогда только один вопрос. Как вам глава об истории Казареса?

РИЧАРД. Понимаете, Людвиг, это место мне надо посмотреть еще раз. Как раз к завтрашней встрече.

БРУБЕЙКЕР(смеется). Я вспомнил про это, заметив вдруг, что вы без носков. А этот Густав Казарес, каждый раз, когда шел на охоту за женщинами, тоже снимал носки. Бзик такой! Вообще, характер у парня был неподражаемый! Почитайте повнимательней — получите удовольствие. Ну, до завтра. Всего наилучшего! (Уходит.)

Ричард поднимает брюки и растерянно смотрит на свои голые ноги. Потом бросается к шкафу, достает носки, натягивает их.

РИЧАРД. Грёбаные психиатры. И кто их только просит писать книги. Держу пари, что жена у него вздрагивает каждый раз, когда он рассказывает свои истории. А когда снимает носки, она, наверное, прячется в шкаф.