Каждый день

– Как я уже говорил, все приходит с опытом. А мой опыт пришел ко мне после того, как я пулю в голову пустил. До того, я был таким же импульсивным недотепой как ты! – спокойно объяснил позицию я. – Имел бы такой взгляд, как сейчас, остался бы жив!

Меня до чего этот вопрос раздразнил, что в воздухе буквально на пять минут зависла старая карта штата Техас. Медленно, но верно она приближалась к парню и ни с того ни с сего ударила его по голове так, что очки на пол упали. Снова. Правда в этот раз я успел и подхватить и трещины на них не появилось. Затем я посмотрел на него и грубо, но очень спокойно сказал – и хватит со мной спорить, пока карта не поменялась местами с контрабасом!

– Весьма веский аргумент… – скептически пробормотал Глен, обматывая свою картину полиэтиленовой пленкой и собирая различные предметы себе в сумку.

Порой вечерами, глядя на свое старое, почему–то избегаемое Фрэнком окно, на ум мне приходит вопрос, а что такое смерть? Казалось бы, абсурдно, спрашивать такое человеку, который, грубо говоря, этот аттракцион уже посетил. Кому как не мне знать, как это происходит, но не все так просто. Я – не видел настоящую смерть. Это звучит очень дико, но я чувствую, что это происходит по–другому. Я знаю это, моя душа это знает. Много лет назад, после долгого дня, когда мы с парнями вернулись от очередного похода на озеро, я так быстро заснул, что мне сразу же приснился странный сон. В нем был я, который сидел за каким–то табуретом в центре зала, напоминающим зал заседаний конгресса США, весь украшен золотой лепниной и красным бархатом. А вокруг меня были люди, которых я любил, ненавидел и которым я что–то хотел доказать. Они мне аплодировали, улыбались, а те, кого я завистниками называл, сидели с такими лицами, будто я в золоте купаюсь. Самое интересное, за что и главное, почему они мне аплодируют, я не знаю, в этот самый момент я в эти грезы и попал.

Так о чем же я, приводя в пример картину моих сновидений, думаю, это так и выглядит. Возможно в момент, когда ты переходишь из мира нашего в мир, где твоя душа получит новое назначения, тебе будет отведен такой момент – триумфа. Когда ты будешь сидеть в центре такого зала, а вокруг тебя люди. Все: кого называл друзьями, кому ты что–то хотел доказать, кто тебя считал никем, чье внимание ты хотел привлечь и кого хотел уделать, девушка, в которую был влюблен, но она предпочла другого или прямо тебя оскорбила, все! И тут ты их всех разом впечатляешь чем–то, каким то талантом. Ты в центре внимания, ты один из великих, ты все доказал, ты лучше всех и всего на этот миг и все твои враги повержены, признали твое поражение. Так думаю должен выглядеть переход к тому самому покою, он с этого начинается. Лично я бы хотел играть в этот момент на гитаре и скакать по сцене как Элвис, выделывая всевозможные трюки. И, конечно же, аплодисменты, гора аплодисментов.

Почему то мне кажется, что из этого ничего хорошего не выйдет. О чем я? А о том самом "портрете", что в данный момент пишет Глен, заставляя меня застывать на одном месте. Краски этого горе художника пахнут странно, словно пирожное с лимоном, но при этом без запаха выпечки, остался один лимон и ощущение, что это все–таки пирожное, а не один естественный фрукт.

– Deborah, oh oh you so fine

There's only…one girl

In my dreams!

Wonder of my mind… – от скуки я стал напевать песню, которую однажды мне поставил Ив.

Он сказал, что это самый настоящий эксклюзив. Потому что этой записи даже в продажах не было, Бадди Холли умер, а ее еще не успели издать, да и вряд ли сделают так. Сама песня была кустарного исполнения, ничего сложного, замысловатого, виртуозного или еще того, что могло бы привлечь внимание публики и сделать ее синглом. Но что–то в ней было. Это как с водой или берегом моря, кажется, что все такое простое и не оригинальное – но цепляет всегда и можно смотреть на это все часами.

– Ты что это делаешь…?! – мои воспоминания прервал стон Ена.

– А разве не видно! Всем своим видом показываю, что мне ску–у–у–у–чно! – отвечаю я, продолжая наигрывать. – Truly dear…

– Перестань!

– I do love you…

– Прекрати!

– А ты другие слова знаешь? Не на букву "П"? Deborah, don't make me blue…

– Ты мне надоел!

– Это ты мне надоел! Сколько можно уже малевать эту чертову?! Я скоро уже состарюсь, черт возьми! Мы уже, который вечер здесь ничего не делаем, даже не общаемся!

– Может ты ничего и не делаешь…а я лично занят.

– О боже…

Шел второй час. И мне кажется, он прогуливает уроки, вечер еще не наступил, а он тут сидит уже два часа и даже не торопится уходить. Похоже, что он здесь на долго. А мне даже нечем развлечься, все попытки дотянуться до книги или запустить в воздух какой–либо из предметов пресекаются одной фразой – положи на место и вернись, а исходное положение! Иногда добавлялись слова "быстро" или "назад", а временами он и вовсе отделывался одним словом "нет".