Каждый день

Я сильно остолбенел, открыл рот и стал таращиться на своего друга, словно сейчас этой гитарой ему по голове и тресну. И раньше, я знал, что Глен слегка рассеян в области внимания и мало что из моих рассказов запоминает, но забыть такой факт, это надо уже постараться.

– Это ты так пошутил?! Мне кажется, что ты говоришь это серьезно!!! – возмущенно и громко произносил я слова, которые исходили из меня, словно я бью по басовым струнам контрабаса.

– Да нет, я к слову о том, что это можно использовать для сюжета картины!

– Поясни…!

– Ну смотри. Так, пока что, выглядит суховато. Похоже, скорее, на пародию портрета эпохи кризиса на Уолл–стрит. Но добавить тебе гитару – и это раскроет твою личность, оживит полотно, даст побольше нужных красок, создаст нужный колорит…

– Достаточно, я тебя понял. – прерываю пафосную и апофеозную речь своего друга.

– Воооот… Что скажешь?

– Согласен, но мне нужны новые струны! Этим скоро крышка, достань мне новые, и я позволю сделать из меня Да Винчи. – с легкой эгоистичной улыбкой говорю я. Что только не сделаешь, чтобы получить результат чего–то сведения.

– Что? Последнюю фразу не услышал…

– Я сказал, что мне нужны только качественные струны.

– Так. Погоди, а как новые струны на твоей гитаре помогут мне написать картину–победительницу?!

– Как ты, маэстро можешь так говорить! Любая деталь важна! – немножко лживо и пафосно говорю я. – А теперь не спорь, и отправляйся за новыми струнами, скажи для ES–175 Gibson…ммм…стандартные! Давай–давай, вперед!

– КАК! ЧТО? Оооох…но! – истерически, повышая тональность своего голоса до писка, кричал на меня Глен.

– Впере–е–е–ед! Иди уже, завтра увидимся! – кричу я, выпроваживая своего гостя со всеми своими вещами, захлопывая за ним дверь.

– Но ведь… – что–то пытается невнятно сказать Глен, но слышится это слабо, так как я уже закрыл дверь.

А сам же про себя, с огромной улыбкой, зажимая какой–то аккорд, кричу – Да! Есть! А парню не мешает хорошая работенка, пускай старается, девушки любят старательных. Особенно, если девушка любит искусство, счетчик повышается. Эх, этому парню бы уверенности больше, потому что талантом его Господь одарил. Я понимаю это, разворачивая один из его бумажных снарядов для метания в контрабас, на которых изображено нечто похожее на меня. Ведь он нарисовал это за несколько минут, весьма неплохо, для мальчика для битья.

Как по мановению волшебной палочки, в мою дверь снова постучал кто–то. Я нахмурился и сразу же провел свой старый тест на определение принадлежности возможного послания, крикнул – кого там черт принес!?

– Дэйв…это я! Я забыл тебе кое–что очень важное сказать! Срочно!!! Очень срочно!!! – шепотом, слегка нервно и практически крича, говорил мне сквозь дверь Глен.

– Ты застал меня врасплох… – вздохнув, я медленно встал и, указав на дверь, открыл замок. – между прочим я собрался спать!

– Хватит лгать! Ты не спишь!

– А ты, однако, запомнил! Браво!!

– Так вот, хотел сказать тебе – у нас нет музыкального магазина в городе, где я достану тебе проволоку для гитары?!

– Как это нет!?

– Объясняю! Нет, это значит, нет. Отсутствует, не существует, не открыт, там ничего не продают…

– Спасибо! Я и сам знаю значение этого слова…не поверишь! – перебил я Глена. – А лавка Ива Эссекса тебе помочь с поиском не может?

Ен взглянул на меня так, словно я сказал ему какой–то термин из астрофизики, нежели о реальном городском учреждении.

– Лавка…кого? Чего? – спрашивает Глен.

– Ив Эссекс держит…вернее, уже, наверное…держал лавку рядом с кинотеатром. Разве сейчас ее нет? – говорю я, параллельно спрашиваю интересную для себя тему.

– Рядом с кинотеатром…м–м–м…игровой клуб стоит.

– Какой…на хрен…игровой клуб?! Ты смеёшься…

– Ну там компьютеры стоят и люди, преимущественно дети, приходят туда чтобы в них поиграть. А некоторые ходят туда прятаться от своих жен, это мне так папа говорил.

– Господи…ты отправил меня в ад! Вместо музыкального магазина тут открыли клуб, чтобы прятаться от своих жен! Дожили…

– Эй! Насчет жен я утрирую!

– А лучше не стало! Ты расстроил меня…

– У нас даже и музыки то толком в городе нет, не самый музыкальный у нас город. Мой отец владел гитарой, она где–то в сарае валяется. Вот и все, а так: наушники и плееры. – разводя руками говорил Глен, попутно осматривая старый контрабас.

– А городок то умирает…

Глен снова стал размахивать руками и слегка виновато смотреть на меня. Он ничего к моему комментарию не добавил. Потом он стоял, положив руку за затылок, обсматривая фортепиано, на котором я сидел.

– А ты, любитель Джона Леннона, что никогда не хотел научиться играть? – убрав руку со своего лба, улыбнувшись, спросил я.

– Да…н–е–е–е–т… Не особо меня тянет на это. Мне нравится лишь его слушать. – отвечает мне Глен

– Ну тут я соглашусь, слушать это приятно… особенно песню про солнце…

– Это Джордж Харрисон…

– А…кто? А–а–а–а…Джуд?

– Это Маккартни…

– Let it be?

– Маккартни… – продолжил с угрюмым выражением лица пояснять мне Глен.

А меня обуял интерес, что из нескольких песен, что он дал мне послушать, только в 2–3 в каждом альбоме пел его любимый Джон Леннон.