Каждый второй уик-энд

Адам

Уже не в первый раз Эрика Портер обвивала меня руками, но вряд ли я когда-нибудь мог привыкнуть к этому ощущению.

– Адам, привет! – Она задержала меня в объятиях чуть дольше, чем в прошлый раз, когда я приходил к ней домой, и прижималась ко мне так, что это вытеснило все рациональные мысли из моей головы – даже тот факт, что ее отец маячил у нее за спиной, пока мы стояли на крыльце. – Проходи. – Она отстранилась, и мне пришлось напомнить себе, что пора выпустить ее из рук. – Папа, ты же помнишь Адама?

Я переступил порог и пожал ему руку.

– Мистер Портер.

Хотя и некрупного телосложения, он выглядел внушительно, и рукопожатие его было сильным и уверенным. Я встретил его твердый и пристальный взгляд, в котором читалось, что он способен защитить свою дочь, если понадобится, и что лучше до этого не доводить.

– Как поживаешь, Адам? Готов приступить к работе? – Хоть я и бывал в доме Эрики не раз с тех пор, как мы стали напарниками, с ее отцом я познакомился только на прошлой неделе, когда он вернулся из командировки по линии военного ведомства.

– Да, сэр.

– Вы вдвоем хорошо работаете. Должно быть, уже заканчиваете проект?

По правде говоря, в наших частых встречах не было никакой необходимости. Презентация в PowerPoint близилась к завершению, и доклад был уже наполовину готов.

– Это только четверть того, к чему мы стремимся. Нам нужно, чтобы все было идеально. – Эрика улыбнулась отцу, и тот направился к лестнице, предупредив, что всегда рад помочь, если нам что-то понадобится.

– Извини за отца, – бросила она через плечо, провожая меня на кухню, где мы обычно работали за дубовым столом в деревенском стиле. – Он думает, что каждый парень, которого я привожу домой, только и ждет момента, чтобы наброситься на меня. Он смягчится, когда узнает тебя поближе.

Я мог поспорить, что этого не случится, но оставил эту мысль при себе, пока Эрика доставала из холодильника пару банок вишневой колы, а я раскладывал на столе бумаги. Готовый соглашаться с ней во всем, я совершил ошибку, когда в первый же день сказал, что вишневый – и мой любимый вкус, и теперь мне каждый раз приходилось давиться этой гадостью. Я улыбнулся, когда она протянула мне банку.

– А как твой отец?

Я закашлялся, и газировка ударила мне в нос.

– Э-э, нет. Не сказать, что у него крутой нрав.

– Хм. Но у тебя же нет сестер, только братья?

– Брат, – поправил я, и глаза обожгло.

Банка замерла у нее в руке у самого рта, а потом Эрика медленно опустила ее на стол.

– Верно. Прошло уже много времени, и я на секунду забыла. Извини.

Я покачал головой:

– Все в порядке. Как ты и сказала, это было давно.

– Я не знала его, но у меня сохранилось воспоминание о том, как Грег помог моей подруге Мисси, когда ее кошка провалилась под лед посреди пруда возле начальной школы несколько лет назад. Он тут же прыгнул в прорубь, даже не скинул ботинки. Кошка до сих пор жива. – Ее взгляд стал рассеянным от нахлынувших воспоминаний, прежде чем она моргнула и сделала еще один глоток, не обращая внимания на то, что моя банка смялась в руке. – Он был очень храбрым.

– Да, – произнес я низким, хриплым голосом. Она продолжала говорить о том, каким удивительным был Грег в тот день, но я даже не слышал слов. Я знал эту кошачью историю. На самом деле таких историй было немало. Грег все время геройствовал, совершенно не думая о собственной безопасности. Он мог погибнуть, спасая кошку Мисси: оказаться в ловушке проруби, сломать пальцы о края льдины, когда пытался выбраться обратно, работая одной рукой, потому что в другой держал перепуганное животное. Он мог замерзнуть насмерть, пока Эрика и ее подруга наблюдали за ним с берега.

– О, – Эрика подошла ко мне и провела пальцами по моему лицу. Я попытался отмахнуться, но она лишь придвинулась. – Все в порядке, – сказала она. – Я здесь, с тобой.

Она была здесь, со мной, и от нее пахло вишней, а ее пальцы мягко скользили по моей щеке. Мы были одни на кухне, и самая красивая девушка из всех, кого я когда-либо видел в реальной жизни, прикасалась ко мне. Я не мог ясно мыслить. В груди разливалась боль, как будто я сам оказался в ловушке под толстым слоем льда; мои конечности стали вялыми и тяжелыми, пока я боролся, пытаясь вырваться из плена воспоминаний, даже нереальных.

Грег не погиб в пруду и не попал в ледяную ловушку. В тот день он вернулся домой замерзший, но радостный, смеялся, когда рассказывал маме о своем недавнем подвиге за чашкой дымящегося какао.

– Тебе разве не было страшно? – спросил я его тогда.

– Конечно, я испугался, – ответил он, отправляя в рот маршмеллоу. – Но еще страшнее смотреть, как на глазах маленькой девочки тонет ее кошка, видеть панику в глазах животного и знать, что я мог бы помочь, но не сделал этого. – Он усмехнулся. – К тому же я толстокожий. Мне лед нипочем. – Но зубы у него все еще стучали, а губы оставались синеватыми, несмотря на горячее какао.