Казнить! Нельзя помиловать! (СИ)

— Поручение. Поручение товарищ Фриновский… — мягко, по домашнему, улыбнулся ХОЗЯИН… — И вот ещё что… — чубук трубки ткнул в сторону подчинённого — надеюсь о том, что вы прочитали в том документе… — чубук переместился в сторону бумаги, лежавшей на столе — н узнает никто? От вас, разумеется… — утверждающе произнёс Вождь.

— Я всё понял, товарищ Сталин… — судорожно сглотнув — с трудом выдавил из себя членораздельный ответ Фриновский…

— Это хорошо… — кивнул Хозяин и добавил — ещё одна мелочь. Там в письме — подпись… Товарищ Ежов — не смотря на обещания, не смог определить — кто это такой — Странник? Я попрошу вас этим заняться… Надеюсь — вы будете более расторопны в этом товарищ первый зам наркома… Считайте, что это приказ! — жёстко закончил Сталин…

Глава седьмая

Я знаю точно: невозможное — возможно…

Фриновский — на дрожащих ногах, вышел из кабинета Сталина… Постоял и рванул пуговицы на тугом воротнике мундира, чтобы глотнуть побольше воздуха. Поскрёбышев, что то читавший за своим столом — бросил мельком взгляд на зав наркома и снова углубился в чтение. Привычная картина… Вот если бы из кабинета вынесли тело… Хотя — бывало и такое! И инфаркт хватал и обычный обморок… Крут Хозяин!

Фриновский присел на один из стульев, стоящих вдоль стены. Отдышался. Вроде отпустило напряжение, да и ноги перестали дрожать… Медленно, словно дряхлый старик, поднялся и направился к двери. Открыл её; вышел в коридор и осторожно закрыл: не то это место, чтобы хлопать дверью уходя… Пошёл по коридору так, чтобы его недавняя слабость не бросалась в глаза. Впрочем — проходящие мимо тщательно делали вид, что никого не видят — проходя мимо комиссара 2 го ранга НКВД бесплотными тенями… А Фриновский шёл и думал:

Ну вождь?! Ну усатый чёрт! Как лихо подставил меня под удар! Выполню просьбы — хорошо, а не выполню — отдаст меня Системе! При мысли о Системе зама наркома бросило в холодный пот и он даже остановился, опершись рукой о стену… Он знал: иудейская Система тщательно охраняет свои секреты и жестоко наказывает тех, кто пытается их раскрыть. Жестоко и безжалостно! Фриновскому — на миг, даже стало жалко себя: ну почему я? Зачем мне всё это?! Жил себе, служил… И вот на тебе! Это ведь, как по тоненькой доске идти над ямой с крокодилами: чуть что не так и летишь в пасть к голодным тварям! А эти иудеи — так похуже тех крокодилов будут!!!

А чего же ты тогда так радовался, когда тебя перевели из пограничной службы в центральный аппарат НКВД на должность зам наркома? Чего не отказался а? — прозвучал в голове голос его вредного оппонента. Фриновский оттолкнулся от стены; провёл ладонями по лицу, сгоняя с него гримасу тоски и отчаяния; выпрямился и бодро зашагал по коридору. Может поговорить со своими? Нет: в этих стенах человек человеку не друг, а волк! Только подставь шею! Сейчас — может и помогут чем, зато потом — выжмут досуха и бросят — как половую тряпку!!! Они своих сдают, не задумываясь — ради завтрашнего дня. Своего завтрашнего дня, словно надеются жить вечно! А этот усатый хитрован?!! Стравливает их между собой, поманив сладким будущим! И они — как буридановы ослы за морковкой, тупо идут вперёд. На своё будущее заклание! Прав был тот паренёк, когда сказал — идти, вроде бы со всеми, в ногу, но дистанцироваться! Фриновский даже ухмыльнулся довольно — вон какие слова он знает! И ещё — он понял — кто поможет. ГАВЕН! Вот кто ему нужен! И он знает — как на него выйти!