Keeping 13 (ЛП)

Он тупо уставился на меня в ответ.

Я застонал. — Скажи мне, что ты этого не делал.

— Я тебе ничего не скажу, — выпалил он в ответ. — Давай просто сосредоточимся на твоих сегодняшнихнеудачах.

Справедливое замечание.

— Однажды, — простонал я, опуская голову. — Один чертов день, и я превратил это в кашу.

— Ага, — рассмеялся он. — Для тебя это новый рекорд.

— К черту это… - опускаясь обратно, я расправил плечи, застонав от облегчения, когда мои мышцы щелкнули и встали на место. — Я собираюсь туда.

— Хорошо, — согласился он. — Как раз вовремя.

У меня отвисла челюсть. — Но ты сказал, что я не должен…

— Эй.. — Гибси поднял руки вверх и ухмыльнулся. — Я последний человек, у которого тебе следует прислушиваться к советам. — Пожав плечами, он добавил: — Я следую твоему примеру, парень.

— Господи, мы в заднице, — пробормотал я.

— Так и есть, приятель. Так и есть, — ответил он, хлопнув меня по спине. — Но серьезно, тебе действительно следовало бы знать лучше, чем принимать мой совет близко к сердцу, поскольку я явно загнал себя в яму, из которой, черт возьми, не смогу выбраться обратно.

— Что там происходит, парень? — Спросил я, нахмурившись. — У Ди что-то есть на тебя?

— Не-а. — Он покачал головой. — Ничего такого, с чем я не смог бы справиться.

— Ты уверен?

— Безусловно.

По моему позвоночнику пробежала струйка беспокойства. — Гибс, если у тебя проблемы, ты можешь поговорить со мной.

— Ценю беспокойство, но это у тебя девушка живет на другой стороне улицы, Джонни, — усмехнулся он. — И, кроме того, у меня есть план.

Я прищурился. — Что за план?

— О том, как держать свой член в штанах, — сказал он мне.

— Что — и из школьной секретарши?

— Да. — Он кивнул. — Сейчас я травмирован. Выбыл из строя на следующие шесть-восемь недель. — Он с энтузиазмом поднял вверх два больших пальца. — Она больше не может ко мне прикасаться.

— Ты ранен? Где? Как? Что за.. — Я покачал головой и уставилася на него. — Тебе придется рассказать мне немного больше, парень, потому что, если ты используешь фотографию моего члена и притворяешься, что это твой… — Он спустил штаны, и я резко втянул воздух. — Срань господня! — Разинув рот от ужаса, моя рука автоматически потянулась к собственному члену. — О чем, черт возьми, ты думал?

— Я подумал, что мне нужен способ уберечь свой член от школьного секретаря, — выпалил он в ответ, держа свой член в руке.

— Когда ты сделал это с собой? — Возмущенно спросил я.

— Во время пасхальных каникул, — ответил он. — Я же говорил тебе, что мне было скучно.

Я заартачился. — Так ты пошел и проколол свой член?

Он пожал плечами. — На самом деле, это гениально, если вдуматься.

— Гибс, ты добровольно позволил кому-то проткнуть иглой твой пенис, — невозмутимо произнес я, уставившись на пирсинг на нижней стороне его члена. — Это не гениальность, парень, это безумие.

— Все не так уж и плохо, — сказал он оптимистичным тоном, поглаживая головку своего члена. — Рана почти зажила, и выглядит намного лучше, когда у меня стоит…

— Не смей натягивать свой член у меня на глазах! — Я предупредил его. — Что, черт возьми, с тобой не так? Я не хочу видеть тебя возбужденным!

— Ты хотел знать мой план, — фыркнул он, снова натягивая штаны. — Итак, я показал тебе свой пирсинг в уздечке.

Качая головой, я прошипел: — Уздечка?

— Да. — Он нетерпеливо кивнул. — Как лестница Иакова без стремянки.

— Что… как… — Я уставился на него, разинув рот. — Ты планируешь добавить к этому?

— Нет, — ответил он. — По крайней мере, некоторое время.

— Ты чертовски ненормальный, — выдавил я. — Даже ненормальный. И ты оставил у меня шрамы на всю жизнь.

— Я оставил шрам у тебя на всю жизнь? Да. Конечно, — усмехнулся он. — Я показал тебе произведение бодиарта, парень. Ты показал мне свой воспаленный мочевой пузырь.

— В последний раз говорю, у меня не было гребаной гангрены, — огрызнулся я. — У меня был разрыв приводящей мышцы.

— Как скажешь, парень. — Смеясь, Гибси неторопливо вышел из своей комнаты, а я последовал за ним, все еще испытывая визуальную травму. — Но это были самые обесцвеченные шарики, которые я когда-либо видел в своей жизни.

— Я тебя ненавижу, — проворчал я, ковыляя за ним вниз по лестнице. — Надеюсь, ты это знаешь.

— И я тоже тебя люблю, — хихикнул он.

— Болит? — Спросил я, все еще морщась от этой мысли.

— Не-а. Он просто тяжелее. К нему нужно немного привыкнуть.

— Ах, дерьмо…

— Мальчики, проявите немного уважения, — приказала мама Гибси, когда мы ввалились в гостиную, чтобы попрощаться с ней. — Ангелус включен.

Морщась, мы с Гибси оба благословили себя и пробормотали молитвы, заложенные в нас с рождения, когда по телевизору громко зазвонил знакомый церковный колокол. Садбх Аллен была религиозной женщиной, и целую минуту в доме Гибсонов не было слышно разговоров, пока мы, склонив головы, ждали сигнала к выпуску новостей в 6:01.

— Итак, — сказала миссис Аллен, выключая телевизор, когда пошли новости. Направляясь к нам со своей огромной белой персидской кошкой на руках, она лучезарно улыбалась. — Как дела в школе?

— Прекрасно, — ответили мы оба в унисон.