Кейс президента: Историческая хроника

«Может быть, информируем Верховный Совет?»— произносит Горбачев, подписывая необходимые распоряжения. Презрительные усмешки играют на лице Крючкова и его заместителей. Лукьянов еще не до конца выдрессировал депутатов, чтобы им можно было доверять подобную информацию, которая неизбежно тут же попадет к противнику. Кого имел в виду шеф КГБ под словом «противник», он не уточнял. Впрочем, никто уточнения не требовал. Противник был хорошо известен. Более семидесяти лет он вызывал панический страх своей многочисленностью и ненавистью. Именно он заставлял огромную военно-карательную машину действовать в условиях постоянной конспирации, бесстыдно лгать, изрыть все крупные города системами подземных ходов на случай непредвиденного бегства, держать вертолеты на крышах официальных зданий и заграничные паспорта в сейфах. Против этого противника вели все виды войн. Войну на истребление — подвергая его массовому уничтожению, войну электронную, тратя миллиарды на глушилки, войну психологическую, оболванивая его всеми возможными способами, войну биологическую, вызывая мутацию продуманными рецептами «бормотух» и продовольствия, и даже ядерную с химической, как показал опыт Чернобыля и Киришей. А противник все не сдавался. Пять лет уже бурлил огромный концлагерь, занимающий шестую часть суши с 300 миллионами то ли заключенных, то ли военнопленных…

Опасения Крючкова были не напрасны. Как ни старался член Политбюро ЦК КПСС Анатолий Лукьянов, протащенный Горбачевым на пост председателя парламента (а именно это слово употреблялось все чаще), в Верховном Совете, пусть редко и слабо, но еще звучали голоса протестующих и требующих разъяснений. Кто санкционировал более чем странные передвижения крупных воинских контингентов в Прибалтику, в Закавказье и в Молдову? Что делал генерал Макашов в Ираке? Почему Витебская десантная дивизия переподчинена КГБ? Почему не расселяются отравленные Чернобылем села Украины и Белоруссии? Слабые голоса тонут в рыке воинственных полковников, визге «народных учительниц» и в завываниях «акынов». Меняется и тон самого Горбачева. В его лексикон прочно входит определение «так называемые демократы», которых президент открыто обвиняет в развале страны и в параличе экономики. Верный Лукьянов волком смотрит на депутатов, умело пресекая любые попытки неповиновения.

Куда-то исчезли Шеварнадзе, Бакатин, Петраков и Шаталин. Затравлен экономист Явлинский вместе со своей программой выхода из экономического кризиса. На экранах телевизоров все чаще появляются Крючков, Пуго, Язов, Янаев и Зюганов с Дзасоховым. Режут слух уже почти позабытые формулировки: «Пребывание члена Политбюро ЦК КПСС товарища Зюганова в…» В подобной обстановке взоры измученного народа все более и более устремляются к мощной фигуре Бориса Ельцина. Бывший первый секретарь одного из крупнейших обкомов — Свердловского — Ельцин на заре перестройки был вызван Горбачевым в Москву, включен в Политбюро и назначен первым секретарем МГК с фантастической задачей реформировать партию в лице ее боевого авангарда — московского горкома, разжиревшего до полной бесформенности на воровстве и взятках. О бывшем шефе МГК Гришине ходили легенды как об Гарун-аль-Рашиде.