Кейс президента: Историческая хроника

После указа Ельцина о департизации Андреева собрала чрезвычайный съезд своей партии в Минске — заповеднике марксизма, как его стали называть, поскольку Москва и Ленинград (уже почти переименованный в Петербург) запретил съезд на своей территории. Игнорируя все законы о защите чести и достоинстве президента, Нина Андреева в истерике ревела в микрофон: «Горбачев сорвал с себя маску. Это классовый враг! Это предатель! Это агент ЦРУ!» Президент всесоюзной телекомпании Кравченко, уверявший, что он личный друг президента, а первая программа ЦТ — это президентский канал, с удовольствием транслировал речь Нины Андреевой на всю страну через программу «Время». Плюрализм мнений… Оставшийся за генсека КПСС Шенин уже не тратил времени на разговоры со своим генсеком в Форосе. На все вопросы Горбачев отвечал трафаретно: «Осенью соберем съезд и обсудим». Получая информацию от Крючкова и имея собственную, Олег Шенин понимал, что КПСС загнана в угол. Все предыдущие попытки «выхода из окопов» кончались поражениями и сдачей новых позиций. Сейчас, при действующем законе о департизации, КПСС боялась проронить слово, понимая, что уже любое слово может ее окончательно погубить. Надеясь еще на КГБ и армию, Шенин не разделял оптимизма Лукьянова, что все пройдет гладко, как в 1964 и 1982 гг. Кроме того, его совсем не радовала перспектива иметь упрямого, капризного и амбициозного Лукьянова генсеком партии. А то, что тот пишет стихи (и даже публикует их под псевдонимом Осенев), даже пугало: Сталин, Мао и Андропов тоже баловались стихами. Поэтому Шенин дал команду в обкомы уничтожить наиболее секретные документы.

В течение уже нескольких месяцев шла гигантская работа по приватизации партийной собственности. Маскировались с помощью Павлова партийные счета, валюта переводилась на личные вклады в зарубежные банки. Между Европой и Москвой сновали «золотые» курьеры, как в последние дни Третьего Рейха. Все было настолько сложно и запутанно, что сам Шенин и его коллеги по Политбюро перестали уже четко соображать, что и куда удалось распихать. На это существовал Управляющий делами ЦК КПСС Николай Кручина — все знающий и все фиксирующий, помнящий наизусть номера и шифры счетов даже в банках Кейптауна… На душе у Крючкова было неспокойно. Казалось, все было организовано и пора начинать. Но оставались вопросы, вызывающие беспокойство. Во-первых, Горбачев перед отлетом в Форос о чем-то в течение двух часов беседовал с Ельциным, прогуливаясь с ним по парку в Ново-Огарево: Разговор пытались прослушать, но аппаратура оказалась «забитой» какой-то штукой, находящейся то ли у Ельцина, то ли у Президента. Было известно, что американцы передали охране Ельцина, насчитывавшей 300 человек, какие-то новые средства защиты информации. Часть аппаратуры удалось перехватить, но специалисты еще в ней не разобрались. Кроме того, появилась информация от руководителя аппарата президента — Болдина, что у Горбачева есть какие-то средства связи, не контролируемые КГБ. Сведения пришли из аппарата президента, руководитель которого Болдин, подчиненный Крючкова, проделал очень большую работу, специально отбирая информацию для президента и дозируя по прямым указаниям с Лубянки…