Кексик (СИ)

Сэм забрал у охотников рубашку девушки. Она в это время голосила у Дина на плече.

— Скотина, отпусти! Придурок! Гнида!

Винчестер упрямо нес ее к двери.

— Да-да-да. Именно так. Еще какие слова знаешь?

— Падла! Пидор! Сукин сын!

— Ооой, молодец.

Дин развернулся к охотникам.

— Ребят, кто еще не в говно. Помогите.

К нему подошел Мартин.

— Что?

— Надо ее Хаммер до дома догнать. Тебя потом отвезут обратно сюда.

— Не вопрос. Где ключи?

Дин засунул руку в задний карман шорт девушки.

— Охуел чтоли?! Лапы убрал свои!

— Тише, пьянчужка.

Винчестер отдал ключи Мартину и они вышли из бара.

Сэм вел машину, Дин на заднем сидении пытался совладать с пьяной мной. Я два раза заехала ему ногой по лицу. Я материлась на него, как сапожник.

— ГДЕЕ МОООЙ МОЛОООТ?

— В багажнике.

— А ТОООР ГДЕЕЕ?

— Дома спит.

— А ХУЛИ…

— А не хули! Заебала материться!

Дин посадил меня себе на колени, взял на руки, как маленького ребенка. Но сделал это так, что я даже шевельнуться не могла.

— И чо нахуй…

— Еще один мат, и я тебя убью.

— Ик…

— Вот и сиди.

Спустя пять минут меня понесло. Я начала болтать ногой.

— Мы сиделиии и куриилиии,

Сиделиии и куриилииии…

Дин усмехнулся.

А я заливалась «соловьем».

— Начинался новыыый дееееееееень

Начинался новый деееееееееееееееееень…

Я заткнулась, наморщив лоб и вспоминая какие-нить еще песни. Дин улыбнулся.

— На восьмоом этаажее…

Он пел тихо, прикрыв глаза, вспоминая тот день. Когда я играла ему на гитаре эту песню…

Напряг руки, сжимая меня.

— Давай дальше.

Моя память, разбавленная дозой алкоголя, все-таки выудила на свет нужные строчки.

— Паатии в негляяжее,

На седьмооом этаажеее,

Соседии спяят ужеее…

Я забыла слова. Дину усмехнулся.

— Пьянчужка. Давай вместе.

На девятом этаже

Медвееди и фаберже,

Этажоом выыше —

Спецназ на крышеее…

Мы замолчали.

А мне стало так хорошо… В его руках, пусть и пьяная в говно… Он прижимал меня к себе, а я слушала его сердце. Тук-тук. Тук-тук. Под мерные удары я начала дремать.

Дин погладил меня по лицу, убирая волосы с моего лица.

— Пьянчужка ты моя…

Я только икнула в ответ.

Ехали медленно, чтобы чувак, который вел мой Хаммер, не отставал.

Дин положил голову мне на макушку и вздохнул.

— Какая муха тебя укусила?

Он шептал, уткнувшись мне в волосы. Я была на грани между сном и явью.

Дин улыбнулся, вспомнив что-то.

— Что же ты наделала, сердце мне разорвала,

Временно ты не моя, девочка капризная…

Самыми счастливыми могли бы быть с тобою мы

Все было быстрее, если бы не было капризов твоих…

Капризов твоих…

Он замолчал. Его дыхание касалось моей кожи. А я лежала у него в объятиях и понимала, что если сейчас не усну, то втюхаюсь в него по уши.

От лица Лизы

Дверь открылась. Я вылетела из кухни.

Дин зашел в дом, неся на руках мою сестру. Она спала, обняв его за шею.

— Где она была?!

Дин сморщился.

— Тшшшшш. Тихо. В баре.

Я посмотрела на Таньку.

— Сколько вылакала?

— Три бутыля виски.

У меня отвисла челюсть. Даже я так не бухаю.

— Ладно, неси ее в комнату.

Я пошла вперед, чтобы открыть ему дверь. Винчестер занес мою сестру в комнату и аккуратно положил на кровать.

— Где-то тут у меня была… очень нужная мне хрень…

Я начала рыться в тумбочке.

Дин стянул с Танькиных ног ботинки. Она шевельнулась.

— Я его… молотом…

Дин улыбнулся.

— Молотом, молотом. Спи, алкашонок мой.

Винчестер гладил ее по голени, а я сидела около тумбочки и чуть не умирала.

Танька резко открыла глаза и села на кровати.

— Я же его убила?!

— Убила, убила. Насмерть убила.

— Ну тогда лааадно.

Танька откинулась на подушку и свернулась калачиком. Дин снял куртку.

Казалось, он даже не заметил, что я тоже сижу тут.

— Ты ж моя вояка…

Я медленно отползла за кровать, чтобы меня не было видно.

Дин укрыл Таньку одеялом.

— Солнышко мое… Знала бы ты, как мне плохо было первые месяцы без тебя. Это потом, чтобы за быть тебя, я пил, спал со всеми подряд, охотился без передыху… И у меня получилось. Я забыл тебя. Забыл цвет твоих глаз. Забыл прикосновения маленьких пальчиков. Я забыл все ночи, что мы провели с тобой в лагере. Я даже и вспоминать не смел о том, что было перед последним концертом. Ты в этом костюме Тора… А потом… Боже… Как ты тогда на меня…

Дин усмехнулся и помотал головой. А я ничо не поняла.

— Я забыл, как ты пела мне по вечерам; забыл звук твоего голоса. Специально заглушал его в своей голове алкоголем и стонами шлюх. Потому что ты твердила мне, что так жить нельзя. Твой голос стал голосом моей совести. Она, падла такая, знала, как ты влияешь на меня. Каждый раз после очередной пьяной потаскухи я сидел на кровати, сжав руками голову, и клялся, что больше этого не повторится. Что больше никогда не… изменю тебе. Так, получается. А сколько раз я бежал сквозь толпу к тебе… Но это оказывалась не ты, а девушка, просто похожая на тебя. Образ моей маленькой вредины постепенно исчезал из моей памяти, из моего сердца.

Я сидела и старалась даже не дышать. Охуеееть… А она спит…

Дин усмехнулся.