Кэннон

Мне требуется вся моя сила, чтобы оторваться от Хендрикса, когда я чувствую, что меня тянет к нему практически магнетической силой. Я ничего не говорю, потому что не могу придумать, что сказать. Вместо этого я выбираю о-очень-зрелый путь. Я просто иду по коридору и закрываю за собой дверь своей спальни. Звук эхом разносится по похожему на пещеру пентхаусу — гулкий стук, напоминающий завершённость.

«Проблема в том, — думаю я, опускаясь на кровать, — что между мной и Хендриксом абсолютно ничего не завершено».

Я потратила последние пять лет, пытаясь убедить себя, что так оно и было. И теперь, стоит ему только взглянуть на меня, и я снова открываюсь, как будто я видела его только вчера.

Откинувшись назад и закрыв глаза, я пытаюсь подавить нахлынувший поток воспоминаний и, более чем, смешанные чувства, которые я испытываю по поводу того, что снова вижу Хендрикса.

Глава 4

Хендрикс

Семь лет и одиннадцать месяцев назад

Я глубоко вдыхаю, никотин попадает в мой кровоток и сразу же заставляет меня чувствовать себя немного спокойнее, менее взвинченным, чем несколько минут назад. Я должен был бы чувствовать себя лучше, выбравшись из адской дыры школы, в которой учился раньше, со всей этой военной чушью, но почему-то я раздражён больше, чем когда-либо.

— Можно мне закурить? — голос принадлежит парню моего возраста в сопровождении двух его друзей, которые присоединяются ко мне под трибунами у футбольного поля.

Я пожимаю плечами, протягивая пачку сигарет:

— Если ты хочешь.

— Это Брэндон, — говорит он. — Я Тейлор.

— Хендрикс, — отвечаю я.

— Ты сводный брат Эддисон Стоун, да? — спрашивает Тейлор, и я закатываю глаза.

— Да, — отвечаю я, вздыхая. — Повезло, блять, мне верно?

Брэндон смеётся:

— Она горячая штучка.

— Наверное, — говорю я небрежно, как будто ничего не заметил. Нужно быть слепым, чтобы не заметить этого. — Для заносчивой сучки, — добавляю я. Не знаю, зачем я добавляю эту часть. На самом деле она вовсе не была стервой по отношению ко мне. Она старалась быть милой, но она из тех людей, которые не понимают реальной жизни. Это я могу сказать о ней очень многое. Она избалованная хорошенькая девушка, которая получает всё, что хочет. Я ненавижу это, поэтому я ненавижу её.

Брэндон и Тейлор смеются, и благодаря этому и сигаретам я, по-видимому, мгновенно остываю. Они начинают болтать о сексуальных девушках в классе, о тех, кого они уже подцепили, и о тех, кого они хотят заполучить. Я отмахиваюсь от мыслей о своей новой сводной сестре и сосредотачиваюсь на том факте, что в старшей школе полно цыпочек, которые сексуальнее идеальной маленькой Эддисон Стоун.

* * *

Наши дни

Шлёп. Шлёп. Шлёп. Шлёп. Мои ноги снова и снова ударялись о тротуар, звук отбивал ритм, похожий на перкуссию, в тишине раннего утра. Сейчас половина четвёртого утра, и улицы пусты.

Я больше не сплю. Я не спал с тех пор, как попал в Афганистан. Вместо этого я бегу. Каждую ночь, в три часа ночи, как по часам. Если бы я смотрел на это с точки зрения безопасности, то это было бы глупо по целому ряду причин. Устанавливать такой постоянный распорядок дня, как этот, глупо. Это делает тебя уязвимым. Это считается поведением с высокой степенью риска.

Я не из тех, кто подвержен высокому риску, когда дело касается моей профессии. Я им не был, когда дело дошло до службы в морской пехоте. Я всегда оценивал риски, точно так же, как я делал, когда заходил в квартиру Эдди, отмечая точки входа и выхода и рассматривая потенциальные слабые места. Я очень бдителен, когда дело доходит до риска.

Теперь, вопреки здравому смыслу, я, кажется, не в состоянии удержаться от поисков этого. Можно подумать, было бы проще находиться в Нэшвилле, а не в Афганистане. Не нужно думать о том, что в тебя могут выстрелить или взорвать каждую минуту каждого грёбаного дня. За исключением того, что есть часть меня, какая-то извращённая, испорченная часть, которой не хватает выброса адреналина, острых ощущений от того, что я не знаю, будет ли следующий момент моим последним.

Итак, я бегаю в три часа ночи по маршрутам, которые, как я знаю, пустынны, по неподходящим районам города, в тёмных парках и под мостами, миля за милей рискованного поведения.

Неприемлемый риск. Это то, что я бы сказал кому-нибудь другому. Вот что я бы сказал Эдди. Я сижу за столиком напротив неё, читаю ей лекцию о том, что нужно больше есть и заботиться о себе, но я грёбаный лицемер, бегаю по ночам, практически бросая вызов кому-то наброситься на меня.

В поисках адреналина. Вовлекаясь в рискованное поведение.

Так сказал психиатр, тот, кто оценивал меня, когда я уволился из морской пехоты, женщина, которая поджала губы, глядя на меня, вероятно, собираясь сказать мне, что я сумасшедший, но им не позволено так говорить.