Кероглу

Джунун Кероглу послужит, любя,Пусть хлещет огонь, врага ослепя.Посадит он на Гырата тебя,Звать сыном станет тебя Кероглу.

Эйваз:

Коль бой начну — не будет мне преград.Враг в страхе отведет блудливый взгляд.Нет, мне не страшен Кероглу, Гырат, —Ведь нас тэкэ-туркменами зовут!

Ашуг Джунун нашел то, что искал. Поэтому, не теряя времени, на другой же день после свадьбы пустился он в обратный путь. Обратясь в вихрь в пут летел, бушевал, нигде не спал, не отдыхал, долго ли ехал, коротко ли, как-то раз на рассвете добрался, на конец, до Ченлибеля. Там разнеслась весть, что ашуг Джунун вернулся. Игиды, женщины — все окружили Джунуна.

Кероглу спросил:

— Рассказывай, ашуг Джунун, откуда ты едешь? Где был так долго? Что видел, что слышал?

Прижал ашуг Джунун к груди трехструнный саз и запел:

Я обошел кочевья, городаВесну и зиму, брат мой, видел я,Скитался по горам и по долам,Блеск родниковой мяты видел я.Стал горный снег оттаивать вдали.Айвовые деревья зацвели.Ушла зима — и светел лик земли.И много птиц слыхал и видел я.Бродил один я много дней подряд,Прошел долины, тропы горных гряд,Дворцы Алеппо видел и Багдад,Рассветы и закаты видел я.Отвесный зной и холод горных стуж,И Кагызман, и Каре, Стамбул и Муш,

Чанаккала, затем Сарыкамыш,[69]Игидов в тяжких латах видел я.Когда Аладжалар[70] перевалил,Когда по Эрзеруму проходил, —Один другого в поединке бил —И недругов проклятых видел я.Игида с острой саблей до колен,Не знающего страха и изменГассабоглу Эйваза средь туркмен,И мужество во взглядах видел я.Коль пир — он возглавляет торжество.Коль бой — не отступиться от него.И сорок дев, встречающих его

В сияющих нарядах, — видел я.Парит он, словно сокол в небесах,Сердца его врагов сжимает страх.Гостей обходит кравчий на пирах.Сверканье струн крылатых видел я.Ашуг Джунун правдивый вел рассказ.Полмира обошел я, торопясь,Таких же, как Нигяр и как Эйваз,Впервые в жизни вместе б видел я.

Песня была окончена. И все, что сказал под звуки саза, ашуг Джунун повторил снова. Он так расписал Эйваза, что все, еще не видя и не зная его, пленились им.

— Ну, Кероглу, что ты теперь думаешь делать? — спросил Джунун.

Посмотрел Кероглу на удальцов, посмотрел на голубоглазую Нигяр и запел:

Богатство у неба бы я попросил,Чтоб был бы в Кахетии сад у меня,

И мраморный был бы бассейн и покойВ три цвета, чтоб радовал взгляд у меня.Стальные наплечники тоже нужны,Игиды — с одной и с другой стороны.Мой дом — Ченлибель, он венец вышины,И сердце пусть бьется с ним в лад у меня.Не молод, знаком я со злом и добром,И брови творец очертил мне пером,Хочу я, пируя в меджлисе моем,Чтоб кравчим Эйваз был, мой сын у меня.

Едва песня была окончена, как Нигяр-ханум подмигнула виночерпию. Тотчас было освобождено место, разостланы суфры. Вошел виночерпий. Рассказывают, что каждая чаша Кероглу вмещала ровно полбурдюка вина. Выпив одну, Кероглу сказал Дели-Мехтеру:

— А ну-ка, оседлай Гырата!

Дели-Мехтер оседлал коня и подвел к Кероглу. Кероглу попрощался с женщинами, удальцами и, когда хотел сесть на Гырата, Нигяр-ханум подошла к нему и сказала:

— Послушай, Кероглы, ты едешь в такой далекий, опасный путь, в Теке-Туркмен. Пусть несколько удальцов поедут с тобой. Вдруг завяжется бой, одному тебе не сладить.