Кетополис: Киты и броненосцы

Он сплюнул под ноги, бесчувственный к красотам архитектуры.

– Но… – Фласк, пыхтя, слез с повозки. – А как мы донесем череп?

– А я почем знаю, ослы? – фыркнул старый моряк. Глаза его поблескивали. – Только я тягать эту штуку не собираюсь, соленый осьминог.

Фокси явно забавляла сложившаяся ситуация.

– Есть у меня одна идея, – сказал Планкет, подходя к повозке. – Придумал, пока сюда ехали…

Певец радостно заулыбался.

– Что мне в вас нравится, друг мой, так это то, что вы всегда думаете о деле.

– Ну хоть кто-то должен?

Длинный трос нашелся в одной из рабочих каморок; на таких же тросах крепились скелеты к потолку. Не удивительно, что в Музее был запас – на случай, если Канцлер убьет еще одного кита. Там же обнаружился стальной лом и полтора десятка круглых деревянных чушек – подарок, на который Планкет даже не рассчитывал. Но, похоже, дела действительно налаживались. Не может же невезение быть вечным?

Лом Планкет закрепил в дверном проеме и перекинул через него трос. Один конец они привязали к черепу, второй – к повозке.

– Теперь давай задний ход, – сказал Планкет Фокси. – Только осторожно…

Старый моряк потянул рычаги. Медленно-медленно череп пополз по лестнице, подскакивая на ступенях. Зрелище было жутковатым – если бы проснулся сторож, он бы точно решил, что началась белая горячка. Однако Планкет был готов рассмеяться.

Когда череп подняли наверх, Планкет подложил под него деревянные чушки.

Теперь предстояло работать руками. Тяжело, конечно, – даже Фокси сплюнул и пошел помогать. Но все равно катить череп было куда легче, чем толкать его. Так, меняя катки, метр за метром они приближались к цели.

В залах музея было темно, только из окон под самым потолком падал тусклый ночной свет. Шаги отдавались эхом. Белели кости животных, отсвечивало стекло шкафов и колб. Они свернули вправо, протащили свою ношу через зал геологии и через этнографический зал…

Фласк прищурился.

– Друг мой, мне кажется или у дикарского колдуна действительно нет головы? – спросил Фласк светским тоном. Планкет лишь отмахнулся – ему сейчас было наплевать на всех каннибалов мира. Голова болела не переставая, механика бросало то в жар, то в холод. Планкет вытер пот рукавом. Кажется, он простудился – впрочем, это уже неважно.

Наконец они вкатили череп в зоологический зал. Планкет со стоном распрямился. Здесь все осталось по-прежнему, как днем. Механик зажег лампы и оглядел картину разгрома. Да, предстоит много работы. Очень много работы.

Фокси хмыкнул, чиркнул спичкой, затянулся, выпустил клуб дыма. На лице его появилось блаженное выражение. Он с любопытством оглядел чучело медведя с распоротым брюхом и осколки гипсового черепа.

– Здесь не курят, – заикнулся Фласк, но замолчал под насмешливым взглядом старого моряка. Лампиер вынул трубку изо рта, покачал ей в воздухе, оставляя тонкий дымный след.

– Где тут телефон? У меня появился деловой вопрос, надо перемолвиться с одним типом.

– Ээ… кажется, нигде. – Фласк задумался. – Может, в кабинете директора Музея? Только он заперт, господин Лампиер…

– Пустяки, – старик хмыкнул и вернул трубку в зубы. Отправился прочь своей неторопливой качающейся походкой.

Глядя вслед Фокси, Планкет внезапно подумал, что без этого «буксира» они бы сегодня все еще сидели на мели. Господи, благослови случай! Еще бы и с черепом повезло. Планкет огляделся. Да, работа предстояла большая.

Но для человека с надеждой нет ничего невозможного.

– Я так устал, – пожаловался Фласк, усевшись на стул смотрителя и вытянув ноги. – Слушайте, друг мой. Я предлагаю сейчас хорошенько выспаться, а уж затем…

– Да ты с ума сошел? Если к утру мы не восстановим все, как было, сам знаешь, что будет.

– Ерунда. Думаю, если поговорить с господином Шульцем, все уладится, – сказал Фласк. – Он разумный человек. Уверен, мы сможем договориться.

– Этот разумный человек нас убьет.

Фласк безмятежно улыбнулся.

– Вы драматизируете, друг мой.

– Я?! – Планкет чуть задохнулся. – Я драматизирую?

Фласк в удивлении вздернул брови. Это разозлило механика до последней степени.

– Вставай, ты – жирный самовлюбленный бурдюк!

В голосе прозвучала такая сила, что Фласка подбросило. Планкет в порыве ярости шагнул к певцу и ухватил того за галстук-бабочку. Глядя снизу вверх в широкое растерянное лицо, механик заговорил. И с каждым словом Фласк краснел все больше, наливался соком, как помидор.

– …сейчас! – закончил Планкет. – Живо, я сказал!

Фласк молча побрел к стене и взялся за рукоять лебедки. Заскрипели тросы, опуская скелет кита на пол. Тугие ребра глухо стукнули о мрамор – точно рядом с заготовленным черепом. Левиафану предстояла пересадка головы, как бы глупо это ни звучало.

– Хорошо, – сказал Планкет.

29. Кальмаровы слезы

«Грандиозный триумф Шаляпина! Браво! Брависсимо!»