Кэтскиллский орел

Миловидная женщина в бледно-голубом спортивном костюме, белых "найках"-и лавандовой налобной повязке припарковала коричневый "мерседес" перед самой библиотекой и вылезла, держа в руках пять или шесть книг. Проходя мимо меня, она демонстративно смотрела в противоположную сторону.

- Джордж Скотт, - пробормотал я и, привстав, хорошенько шлепнул ее по заду.

Она резко рванула вперед и скрылась в библиотеке. Я взял в рот немного мускателя, позволил вину свободно вылиться на подбородок и облить куртку. За дверью послышались возбужденные голоса.

- Майкл Эндрюс... Реджи Смитт... - Я высморкался в ладонь и вытер ее о рубашку. - Хоук Хэндерсон... Тони Си. - И, повысив голос, прорычал: - Хосе, мать его, Тартабулл!

Со стоянки возле мэрии вырулила черно-белая полицейская машина и медленно направилась в сторону библиотеки.

Я встал и грохнул бутылку о ступени лестницы.

- Джо Фой, - проговорил я с холодной яростью. Затем расстегнул ширинку и стал деловито мочиться на газон. Я их провоцировал.

Патрульный автомобиль остановился рядом, не дав мне закончить дело, и из него вылез миллриверский коп в красивой коричневой униформе. Он носил свою шляпу надвинутой прямо на переносицу, как морской пехотинец времен вьетнамской войны.

- Стоять и не двигаться!

- А я им и не двигаю, офицер. - Я хихикнул, слегка покачнулся и рыгнул. Коп стоял прямо передо мной.

- Застегнись, - рявкнул он, - тут женщины и дети.

- Для женщин и детей - все что угодно, - пробормотал я, наполовину застегнув ширинку.

- Какие-нибудь документы есть? - спросил коп.

Я пошарил вначале в одном заднем кармане, затем в другом, затем в передних карманах джинсов. Прищурившись и стараясь внятно рассмотреть полицейского, пожал плечами.

- Хочу заявить о пропаже бумажника, - сказал я, как можно тщательнее выговаривая слова, словно человек, который изо всех сил старается не казаться пьяным.

- Хорошо, - проговорил коп. - Иди к машине. - Он взял меня под руку. Руки на крышу. Ноги врозь. Ты, наверное, не раз такое проделывал.

Он ботинком постучал по внутренней стороне моей здоровой лодыжки, чтобы я пошире расставил ноги, а затем быстро обыскал.

- Как зовут? - спросил он, закончив.

- Что, так и стоять? - Я положил голову на крышу машины.

- Можешь выпрямиться.

Я остался в положении "голова-на-крыше" и ничего не ответил.

- Я спросил, как зовут, - повторил коп.

- Требую адвоката, - сказал я.

- А кто твой адвокат?

Я перекатился по крыше автомобиля и встал к копу лицом. Ему было лет двадцать пять. Красивый загар, чистые голубые глаза. Я нахмурился.

- Спать хочу, - заявил я и стал сползать по крыше машины на землю.

Коп подхватил меня под мышки.

- Нет, - сказал он. - Не здесь. Пошли.

Проведешь ночку с нами, а наутро поглядим...

Я позволил сунуть себя в машину и отвезти в участок. Без двадцати минут пять я стоял перед камерой в милл-риверской тюрьме. Задержан за пьянство и мочеиспускание в общественном месте. Записан под именем Джона Доу[Джон Доу - вымышленное имя. Некто задержанный. Аналогично русскому Иван Иванович Иванов. ]. В углу камеры находился фаянсовый унитаз без стульчака, раковина, а рядом - бетонная койка с матрасом, без подушки и со скатанным военным одеялом в ногах. Арестовавший меня офицер отворил дверь второй камеры. Первая была пуста. Дальше находились еще две.

- Минутку, - попросил я. - Хочу увидеть остальных гостей.

Я рванулся дальше и увидел в четвертой камере Хоука, лежащего на спине, закинув руки за голову.

- Эй, дядя Том! - рявкнул я. - Не сыграешь ли на своей гармонике что-нибудь для нашего миляги надзирателя?

Хоук безо всякого выражения осмотрел меня.

- Может, и поиграю, только не на гармонике, а на твоей башке, белопузый, - ответил он.

- Идем, идем, - сказал молодой коп. Он схватил меня за воротник рубашки и втолкнул в камеру. Проспись. И не смей заводить ниггера!

Он вышел и запер камеру, оставив меня в одиночестве. Ну, кто это утверждал, что меня невозможно арестовать?

4

МНЕ ПОЛАГАЛОСЬ БЫТЬ пьяным в СТЕЛЬКУ, к ТОМУ ЖЕ я не спал два дня, а мой грандиозный план побега мог осуществиться только после полуночи, поэтому я соорудил из одеяла подобие подушки и заснул.

Проснувшись, я понял, что сейчас глубокая ночь. Наручных часов у меня не было, да и настенных было не видно, но вокруг царила такая гнетущая тишина, которая бывает лишь в два часа ночи. Каков бы ни был час, время подошло.

Я потихоньку снял гипс и вытащил из-под пятки пистолет. Встал и почувствовал, насколько неудобно ходить в одном ботинке. Поэтому не колеблясь скинул второй и босым пересек камеру. Выпустив рубашку наружу, я заткнул за пояс джинсов пистолет, прильнул к прутьям решетки и громко произнес:

- Эй, дядя Том!

Через две камеры раздался голос Хоука:

- Это ты мне, козел?

- А здесь еще есть кто-то, - сказал я, - кого бы звали, как тебя?

- Кроме нас, здесь никого нет, белый.

- Хорошо, а сколько времени?

- Ты меня разбудил, чтобы узнать, который час?

- Неужто ниггеры спят? - изумился я.

- Когда ты заснешь, я доберусь до твоей белой задницы, козел.

- Неужели ты хочешь спать, дядя Том?