КГБ: приказано ликвидировать

А в середине декабря 1931 года он вместе с 13 другими учащимися гимназии, состоявшими в комсомоле, был арестован польской «дефензивой». И хотя прямых улик против Григулевича у следствия не было, он провел в заключении полтора года.

Выйдя на свободу, оставшийся один Григулевич (его мать умерла в апреле 1933 года) активно включился в подпольную партийную работу. Но уже в августе 1933 года его вызвали в «дефензиву» и предложили в двухнедельный срок покинуть Польшу. Переход на нелегальное положение для него был невозможен, и поэтому по решению Литовского коммунистического бюро и ОК КПЗБ он выехал во Францию, где находился один из центров польской эмиграции. Приехав в Париж в начале октября 1933 года, Григулевич немедленно связался с представителем польской компартии во Франции Э. Модзелевским. С его помощью он поступил в Высшую школу социальных наук, стал членом коммунистической фракции Сорбонны, а также вошел в редколлегию журнала МОПР, выходившего в Париже на польском языке. Выполняя партийные поручения, Григулевич объездил практически всю Францию. В 1934 году он познакомился с будущим первым секретарем ПОРП Эдвардом Гереком, который взял над молодым коммунистом опеку. Это знакомство в значительной степени повлияло на его дальнейшую судьбу.

Вот что вспоминал по этому поводу сам Григулевич:

«В Париже я познакомился с Эдвардом Гереком, одним из лидеров Коминтерна. Однажды имел с ним конфиденциальную беседу. И вот спустя шесть месяцев Терек обратился ко мне со словами: „Ты еще не бросил свою бредовую идею быть политическим деятелем? Хочешь поехать в Монтевидео представителем Коминтерна и переводчиком?“ Я отвечаю: „Пожалуйста“. Честно говоря, я мечтал отделаться от опеки Герека»[174].

В результате в августе 1934 года Григулевич, имея при себе рекомендацию Э. Модзелевского к аргентинским коммунистам, отплыл из французского порта Шербур в Аргентину. Первое время, адаптируясь к местным условиям, он жил у отца в селении Ла-Кларита провинции Энтре-Риос, где тот держал небольшую аптеку. Но уже через несколько месяцев его вызвали в Буэнос-Айрес в распоряжение ЦК Компартии Аргентины. В скором времени на подпольной партийной конференции в Росарио Григулевича избрали в исполком МОПР и членом редколлегии нелегального журнала «Сокорро рохо», после чего «Мигель» (таков был его партийный псевдоним) активно включился в работу МОПР в Аргентине. Кроме того, он завел многочисленные знакомства в портовых городах страны, в местной еврейской общине и даже с представителями немецкой диаспоры. Но летом 1936 года его постигла неудача — 19 июля он по доносу осведомителя полиции был арестован на вилле профессора Аугусто Бунхе, руководителя Независимой социалистической партии Аргентины. И хотя на следующий день всех арестованных отпустили, оставаться в Аргентине Григулевичу больше было нельзя. Полиция вплотную подобралась к неуловимому «Мигелю», которому грозил неминуемый арест и заключение в каторжную тюрьму в Неукене или Ушуайе. Поэтому по просьбе Григулевича руководство КПА в начале сентябре 1936 года направило его в Испанию, где в это время развернулась гражданская война.

Добравшись до Мадрида, Григулевич встретился с лидером Компартии Аргентины Викторио Кодовилья, который предложил ему работать переводчиком в советском посольстве, сменив при этом имя на Хосе Окампо. Именно там на него обратил внимание сотрудники резидентуры И НО НКВД в Испании (есть версия, что это был Николай Фридгут, погибший в 1942 году в Афганистане). И начиная с марта 1937 года Григулевич, получивший псевдоним «Юзик», начинает выполнять задания резидента НКВД в Испании Орлова. Одно из них, как уже говорилось, было связано с арестами анархистов в Барселоне. Сам Григулевич вспоминал об этом так:

«В Мадриде я руководил группой социалистов, которая „использовалась“ для самых разных дел. Однажды меня вызывает начальник и говорит: „В Барселоне произошло восстание. Все наши попытки арестовать кого-либо из зачинщиков закончились ничем. Ты можешь предоставить свою группу?“ Отвечаю: „Конечно“. „Поезжай в Барселону и арестуй всех вожаков. Мы тебе дадим их адреса. Только действуй решительно!“ Посадил я всех в машины, поехали в Барселону. Там мне сказали, что я должен арестовать трех людей из Федерации анархистов Иберика. Поехал по указанному адресу, и что застаю там?

Андалузцев с налитыми кровью глазами, которые предложили мне угоститься… водкой, русской икрой и борщом. И… говорят по-русски, жутко матерятся. Ничего не понимаю! Вы думаете, кем они оказались?

В 1922 году был убит председатель Совета министров Испании. Так вот, это они бросали в него бомбу! Затем уехали в Париж, а в 1926 — в Москву. Вернулись на родину в 1931 году, когда в Испании произошла революция. В СССР они женились на русских и украинках, которые работали подавальщицами в столовых. И единственное, чему те смогли научить своих мужей, — это пить водку, есть борщ, ругаться матом и плохо говорить по-русски. Они остались такими же анархистами, какими приехали в Москву.