КГБ в смокинге-2: Женщина из отеля «Мэриотт» Книга 2

Через пятьдесят минут, приглушив турбодвигатели, катер мягко ткнулся в обшитый толстым слоем технического каучука пирс, над которым возвышался бело-голубой щит с надписью «0-13».

Из стоявшей на расстоянии двух десятков метров от пирса серой «Вольво-440» вышло двое мужчин средних лет. Едва только единственный пассажир катера пересек сходни и ступил на израильскую территорию, один из встречающих в четыре шага преодолел дистанцию и протянул руку американцу:

— Добро пожаловать в Израиль, сэр! — на прекрасном английском произнес мужчина.

Американец молча кивнул и пожал протянутую руку…

Оказавшись один на заднем сидении «Вольво», гость вытянул из нагрудного кармана пиджака пластмассовый патрон, отвинтил крышку и извлек длинную сигару.

— Далеко ехать? — негромко поинтересовался гость?

— Минут пятнадцать, сэр.

— В таком случае, я могу закурить?

— Конечно, сэр, — не оборачиваясь ответил сопровождающий. Второй мужчина, тем временем, аккуратно вел тяжелую машину по извилистой дороге.

Машина действительно находилась в пути не больше пятнадцати минут. Изрядно попетляв по совершенно безлюдным холмам, «вольво» неожиданно въехала через распахнутые чугунные ворота на посыпанную бордовым гравием дорожку и, шурша широкими скатами, остановилась у подъезда плоской одноэтажной виллы, окруженной со всех сторон плотной стеной изумрудных кипарисов.

— Мы приехали, сэр!..

Едва только американец оказался в кондиционированной прохладе виллы, он увидел пожилого лысого мужчину в серой тенниске, нагрудный карман которой украшали блестящие зажимы сразу трех авторучек.

— Генри!

— Соломон!

Мужчины обнялись.

— Ты совсем не изменился, Соломон… — Уолш с нескрываемым удовольствием оглядел Гордона.

— Не морочь мне голову, Генри! — ворчливо отозвался Гордон и подтолкнул Уолша к огромному кожаному креслу. — Садись, я же знаю, что у тебя, как всегда, расписана каждая минута.

Сев напротив гостя, Гордон окинул его внимательным взглядом.

— Сколько лет мы с тобой не виделись, Генри?

— Четырнадцать, — не задумываясь, ответил начальник оперативного управления ЦРУ.

— Ты постарел, сынок, — печально сообщил Гордон. — Ты очень постарел…

— В этом году мне исполняется шестьдесят семь, — Уолш развел руками.

— Ну и что? — покровительственно улыбнулся Гордон. — Подумаешь, шестьдесят семь лет! Ты совсем еще мальчик, Генри.

— Для тебя, старик, я всегда буду мальчиком.

— Разве это плохо? — пожал плечами Гордон.

— Но для своей семьи я, увы, совсем немолодой человек, — не отвечая на вопрос, улыбнулся Уолш. — На столько немолодой, что проделывать подобные путешествия мне уже, видимо, не стоит.

— Я это знаю, — кивнул Гордон. — Поверь, Генри, если бы врачи не запретили мне подниматься над землей выше пятнадцати сантиметров, я бы с удовольствием слетал бы в Штаты. Ты же знаешь, как я люблю твою страну, сынок.

— Будем считать, что мы обменялись любезностями. Я слушаю тебя, Соломон.

— Второе лицо в ЦРУ, собственной персоной… — пробормотал Гордон и развел руками. — Такая честь!

— Первое лицо в Моссаде, — улыбнулся Уолш. — Честь еще большая!

— Хочешь кофе, Генри? Настоящий арабский кофе с кардамоном? — Гордон прищелкнул пальцами. — Наши обаятельные соседи в куфиях утверждают, что именно благодаря этому рецепту приготовления кофе они способны делать по двенадцать — пятнадцать детей одной женщине. Представляешь себе?

— Сейчас в Штатах четыре часа утра, — взглянув на часы, негромко произнес Уолш. — В 16.00 у меня очень важное совещание, на котором я обязан присутствовать. Не трать время на протокол, Соломон, переходи к делу! Ты же видишь: мне достаточно было твоей просьбы, чтобы оказаться здесь, на краю света. Я ведь понимаю: просто так ты бы не позвонил…

— Верно, — кивнул Гордон. — Итак, с чего же мне начать?..

— С того, что ты завербовал Мишина, а тот, в свою очередь, информирует твоих людей о ходе нашей операции, — улыбнувшись, подсказал Уолш. — Однако тебе этого показалось мало, и ты, Соломон, решил, что обладаешь достаточной информацией, чтобы считать себя в каком-то смысле компаньоном нашей фирмы именно в этом деле. И теперь тебе явно что-то нужно, для чего, собственно, ты и решил встретиться со мной…

— Я тебя люблю, Генри, — тихо сказал Гордон, утомленно прикрыв глаза. — Люблю как старшего сына. И, прежде всего, за твою светлую еврейскую голову.

— Объясни, Соломон, как у выходца из итало-ирландской семьи может быть еврейская голова? — скептически хмыкнув, спросил Уолш.

— Когда часто общаешься с евреями, это совершенно нормальное явление.

— Наверное, ты прав…

— Ты достаточно точно сформулировал мой первый вопрос, — Гордон открыл глаза и сфокусировал тяжелый взгляд где-то на середине высокого лба американца. —

Так, может быть, ответишь на его предпоследнюю часть?

— Напомни мне, о чем там шла речь?

— Ну, речь шла о том, могу ли я в каком-то смысле считать себя вашим компаньоном в этом конкретном деле?

— Ты не очень на меня обидишься, старик, если я скажу, что не можешь? — спросил Уолш, вытаскивая сигару.