Хафиз и пленница султана

Султан до этого тешил себя ложной надеждой, полагая, что татары проведут зиму в Ираке и перейдут в Азербайджан только весной. За это время он надеялся собрать разбитое и рассеянное войск. Теперь же он, не мешкая, простился с послом Шамсом Тикрити и отправился из Табриза в Муган, где по зимовкам были рассеяны его войска. Опасность надвигалась так быстро, что Джалалу некогда было заниматься делами своего гарема и отослать его в какую-нибудь из своих укрепленных крепостей. Он оставил его в Табризе, на попечении Шараф ал-Мулка, а сам со своими личными слугами направился в Муган, чтобы успеть собрать свои разбросанные отряды. Насави, сопровождавший султана, однажды заметил, что когда он оставался один, по его лицу текли слезы, словно он предчувствовал, что власть его падет, и он никогда не увидится с семьей и близкими. В пути с султаном находился только Муджир, тот самый принц, который когда-то вызвал султана на поединок. Султан очень привязался к нему. Когда они достигли села Арминан, что находится между Табризом и Агаром, султан сделал остановку и вызвал к себе канцлера. Когда тот явился, он протянул ему письмо, полученное от вали крепости Балак в округе Занджана. Тот сообщал: «Татары, на которых наткнулся Йилан-бугу, уже прибыли в долину Занджана. Я послал человека, который пересчитал их. Число татар семьсот человек».

Канцлер взглянул на султана, тот был обрадован, словно тяжесть свалилась с его плеч. Он сказал:

– Ясно, что этот отряд был послан для того, чтобы закрепиться в Занджане. Что скажешь?

Канцлер заметил:

– Я считаю, что это авангард татар, а большая часть войска следует за ним.

Султан нахмурился.

– Я уверен, что ты ошибаешься, татары послали бы в нашу страну авангард не семьсот, а семь тысяч всадников.

Канцлер наклонил голову, понимая, что не время сейчас спорить с султаном. С ним надо было говорить только о том, что облегчало бы его сердце.

В Мугане султан застал только часть своих войск, другие выбрали для зимовки Ширван, а некоторые отряды были в Шамкуре. Султан послал за ними пахлаванов со стрелами, но татары напали на эти отряды до того, как они успели собраться, и разгромили их. Султан узнал об этом, будучи на охоте, он сказал канцлеру, указывая на холм вдали:

– Поспеши туда и напиши указы на шихну Мазандарана Арслан-Пахлавана, чтобы он со своими людьми произвел разведку в районах городов Ардабиль и Фирузабад, чтобы узнать о продвижении татар.

Канцлер поскакал к холму и написал указы. Когда султан подъехал, он подписал их. Эмиры взяли указы и тотчас отправились выполнять поручения. Но потом выяснилось, что они не выполнили приказа, и остались в своих домах.

«Когда Аллах пожелает людям зла, то нет возможности отвратить это, нет у них помимо него заступника[158]».

Разослав своих пахлаванов собирать войска, султан Джалал продолжал охотиться. С ним было небольшое количество людей, всего около тысячи всадников из личной гвардии. Сопровождал султана Муджир. Однажды ночью хорезмшах остановился на ночлег близ крепости Ширкабут. Она была построена на холме, и ее окружал широкий ров, из него вытекала вода и, разливаясь, орошала местность. Через ров был, перекинут мост, который в случае необходимости поднимался. Султан отказался переночевать в крепости и приказал разбить лагерь у подножия холма. Перед ужином к нему пришел канцлер. Султан сидел в компании Муджира и собирался пить вино.

Насави, войдя в шатер, поклонился.

– Простите меня, султан. Но мне нужны ваши указания. У нас имеется пленный татарин. Как с ним поступить.

– Поднимись с ним в крепость и оставь его вали этой крепости, пусть он закует его в оковы до особых указаний.

– Слушаюсь, господин, – канцлер поклонился и вышел.

Джалал посмотрел на Муджира и сказал:

– Угощайся.

Муджир поблагодарил и приступил к трапезе. Султан сделал знак виночерпию, и тот наполнил вином кубки. Посреди кожаной походной скатерти на серебряном блюде возвышалось запеченное на углях седло косули, их сегодняшняя добыча. Султан срезал ломтик мяса тонким длинным кинжалом, положил в рот. Затем отпил вино.

– Как ты находишь вкус этого мяса?

– Вкус изумительный, – произнес Муджир.

– Я давно заметил, что у собственноручно подстреленной дичи, вкус лучше самых изысканных яств, подаваемых во дворце.

– Совершенно с вами согласен, – сказал Муджир. – Правда, мне после того голода, пережитого мной в осажденной крепости, вкусным кажется все.

– Ты, Муджир, не перестанешь меня упрекать? – сказал Джалал. – Если бы не упорство Айбека, никакого голода бы не случилось.

– Простите меня, я не подумал, что мои слова прозвучат как упрек. Я вовсе не имел это в виду.

– Ничего, я шучу, я тоже думаю, что ты не имел это в виду.

– Ваше здоровье, султан, – сказал Муджир, поднимая кубок.

– Твое здоровье, – ответил Джалал. – Скажи, Муджир, тебя не тяготит твое пребывание здесь? То, что я удерживаю.

– Нисколько, я счастлив, что мне выпала такая честь – сопровождать вас.