Халявные баксы

Через два дня в этом убедился. Утром Сергей появился в лагере, и я целый день провел с ним, вначале показывая бумажки, с которыми работал в его отсутствии: что из намеченного выполнено, что делается сейчас, что я успел в карьере посмотреть и подрисовать на плане отрабатываемого горизонта. А после обеда уже в карьере показывал в натуре все сделанное и зарисованное на планах. К концу работы как раз все и закончили, геолог оценил мою работу на «все правильно», и пригласил к себе в балок. Через часок, после душа.

Я посчитал, что Сергей не все выговорил по моей работе и сделает это у себя в балке за чашкой чая. Может, о допущенных мной недостатках предпочитает сказать в нерабочей обстановке, что бы я не слишком за них переживал. С таким настроем и шел к нему, сами понимаете в настроении не лучшем. Кому приятно получить втык, даже если он и выражен в интеллигентной форме?

Волновался я зря. Никаких дел по работе мы не обсуждали, чая тоже не оказалось, а была бутылка вина и легкая закуска. И разговор шел просто по жизни, той жизни, в которой сейчас по всей стране народ летит в темную яму, из которой может нет и выхода, а если есть – никто не знает, где он находится.

«Если и дальше будет все разваливаться, то и артель наша может накрыться», – так вот «обрадовал» геолог, – «В соседнюю область ездил – еле добрался! Бензина на заправках нет! А если и есть, то по десять литров на машину дают, при наших-то расстояниях! На одной заправке вообще заливали только своим, местным, будто живут в другом государстве!»

Представить такое голова отказывалась. Хотя и Леня, когда нанес визит к нам в артель, о трудностях в партии с горючкой говорил. Но в партии одно – закроют ее, и государство ничего не почувствут, задел для работы рудников лет на десять есть, в виде уже найденных и разведанных месторождений. Артель же чистое золото стране дает, в данной ситуации самый ценный для нее продукт. Как ее можно закрыть?

Поверить я не мог, как не мог и отмолчаться:

«Не может государство нас без горючки оставить. В обмен на золото придумают какие-то купоны, бонны или еще что-нибудь, которые можно перевести в доллары или другую валюту. Как это раньше делали для старателей в Сибири».

«Может и придумают,» – согласился геолог, – «только пока расчухаются – народ разбежится. Его, кстати, скоро и кормить будет нечем – в магазинах шаром покати, а у нас по двенадцать часов вкалывать без куска мяса просто нереально».

Такие вот дела рядом с нами творятся. Представил, как ребята отреагируют, когда разговор с Сергеем я им переложу – мы то в артели надеялись от всех неприятностей отсидеться и даже хорошо заработать. Золотом ведь страну обеспечиваем!

«Ну и что предлагаешь всем нам делать?» – поинтересовался мнением геолога, как более информированного человека, только что вернувшегося из другого мира, о изменениях в котором я и ребята мои многое не знали. Сидим ведь в лагере безвыездно, кроме Доки, который иногда партию и «городок» Мирный посещает, и новости привозит тоже не радостные.

«А ничего», – спокойным голосам подтвердил геолог неверие в лучшее, – «Ничего изменить невозможно. Будем сидеть здесь, и ждать с моря погоды.» С возмущением выдал совсем невероятное: «Комбинат, куда я руду сдал, деньги нам в банк перевел. А тот их не выдает, нет у него средств свободных!» – и поспокойней добавил, – «Вот и попробуй что-то делать».

«Значит, второй экскаватор у нас не появится, и заработать за сезон нормально не получится», – сделал я вывод из услышанного.

Сергей вспомнил, как я говорил ему о необходимости еще одного экскаватора – параллельно с добычей руды вести снос сопки, мешающей расширению карьера. Но на этот раз он не стал предупреждать, что бы не лез я не в свое дело, а с выводом моим согласился:

«Да, в этом сезоне будем только в карьере ковыряться, пока можно руду поднимать. Протянем сколько возможно, пока горючка будет. А что дальше – сам господь бог не знает»,

Геолог замолчал, и несколько минут мы молча тянули из стаканов остатки налитого в них вина. Говорить ни ему, ни мне больше не хотелось. Я решил, что вино допью, и с Сергеем попрощаюсь. Что толку сидеть молча, когда в голове мысли сплошь неприятные и никакого среди них просвета. Наверное и у Сергея было такое же состояние, но как хозяин он все же посчитал себя обязанным гостя (то-есть меня) как– то развлекать.

«Заметил, что Николая Игнатовича давно в лагере нет?» – посмотрел, как я кивнул головой, что да, есть такое, – «Это он деньги в банке для артели выбивает. И пока не выбьет, сюда не вернется, потому что без них – крах у нас будет полный». Он еще немного помолчал, пока я переваривал очередную неприятность, и познакомил с еще одной, о которой я и предположить не мог: «Инфляция в стране начинает гулять, и деньги нужно тратить сразу, как только в руки попадают – потому что рублики наши обесцениваются. Вот и получается, что в банк ложить их сейчас, что бы с рабочими по окончанию сезона рассчитаться, нет никакого резона. Обесценятся они в два-три раза! И теперь скажи: что Николай Игнатович делать должен?»