Халявные баксы

Молча с мотоцикла слезли, так же молча разобрали лопаты. Тревога в сознании у меня появилась, как только мы отъехали от лагеря, по дороге она нарастала и нарастала, и если честно, то сейчас ее можно было считать предчувствием большой неприятности, которая обязательно сбудется, как только мы заработаем лопатами. К тому же Чапа, выпрыгнув из люльки, начал подозрительно принюхиваться, изредка порыкивая. Что он никогда не делал, находя останки падших диких животных. Очень не хотелось начинать раскопки, потому топтался с лопатой вокруг засыпанной ямы, надеясь что Дока примется за дело первым. Тревогу видел и на его лице, но в то же время и намерение довести дело до конца. Наконец он буркнул:

«Хватит баклуши бить», – и первым воткнул лопату в землю.

Мне осталось последовать его примеру, и пока можно было работать лопатами вдвоем не мешая друг другу, яма начала быстро углубляться. Я помнил, что монтировка, которой Дока вытянул из захоронения на поверхность рваный вонючий носок, длину имела пол метра. И когда первый слой суглинка – сантиметров тридцать мы на поверхность выбросили, приятеля остановил:

«Стоп. Теперь пора в яму прыгать и уже на дне ковыряться. А мы там вдвоем не поместимся, места мало и будем мешать друг другу. Так что дальше давай копать по очереди, и осторожно, в пол лопаты».

Дока осмотрел уже сделанное, вытер со лба пот, и кивнул головой, – но почему-то прыгать в яму первым не спешил. Пришлось показать пример – как старшему – и спустившись вниз, я начал осторожно выбрасывать суглинок по краю ямы, оставляя ее центральную часть не тронутой. Считал, что под ней кто-то и лежит, и если по краям углубиться, можно с центра землю в эти углубления просто сдвинуть, сгрести, не повредив закопанное.

Дока молча стоял на верху, наблюдая за моими действиями. Наконец совесть у него проснулась:

«Вылезай, теперь моя очередь.»

Я этого только и ждал – выскочил мигом. И уже вверху напарника предупредить, как ему орудовать на дне ямы.

«Землю по центру лопатой не копай, а сгребай осторожно к краям. Сантиметров двадцать осталось, откуда ты монтировкой носок вытащил».

«Сам знаю», – жутко серьезный, Дока спрыгнул вниз, и принялся за работу. Вот-вот должно обнажиться непонятно что, и я присел на корточки на краю ямы, надеясь важный момент не пропустить.

«Есть», – Дока чуть ли не опустился на колени, перехватил лопату под самую железку и теперь осторожно и по немногу сгребал землю под ноги. Через секунду с шумом выдохнул, и резво выскочил из ямы – невыносимый смрад дошел и до меня.

«Без респираторов задохнемся», – он подскочил к мотоциклу и искал эти изделия в люльке. Я тоже отошел от ямы, где легкие отказывались вдыхать непереносимый аромат, витающий над нею.

«Держи,» – сунул мне в руку два изделия, и уже облаченный в такие же, в яму спрыгнул.

Через минуту из земли был освобожден резиновый полусапожек красного цвета, какими обычно пользуются женщины, а еще через две – голая человеческая стопа грязно синюшного цвета. Как я понял, это с нее Дока ухитрился стянуть монтировкой грязный рваный носок.

Даже с респираторами запах стал невыносимым, и Дока не выдержал, опять выскочил из ямы. Вдвоем отошли в сторонку под ветерок, защитные изделия с голов стащили, с удовольствием вдохнули чистый воздух.

«Что думаешь?» – Доку, кажется, начали обуревать сомнения в необходимости дальнейших раскопок. Ясно, что спрятан труп. Если судить по размеру приготовленной для него могилы – это небольшая по размерам яма – то в нее бедолагу столкнули головой вниз, так что вверху оказались ноги, причем с одной из них еще раньше соскочил красный полусапог, который тоже в яму отправили, но в последнюю очередь. И только его отсутствие на ноге позволило Доке монтировкой вначале удачно попасть, а потом и намотать на железку носок.

Но что делать дальше – не представлял и я. Не выкапывать же труп полностью – вдруг дело до милиции дойдет, или нам самим придется к ней обратиться. По головке за такое не погладят – мы же для криминалистов важные детали уничтожим. Так что, не наше это дело, да и запах уже такой, что…лучше и не пробовать. Удостоверились, что закопан труп – и хватит, можно остановиться. Тем более, уже есть одна для нас важная улика, даже две. Первая – закопан труп мужчины – грязный и рваный носок ни одна женщина носить не будет. И вторая – красный полусапог, который женский, но почему-то носил мужик. И если он из артели – по этому приметному резиновому изделию мы в момент узнаем кем мужик был и куда девался. А если к артели отношения не имеет – то и ладно, дальше с ним разбираться не наше дело. В крайнем случае, можно информировать милицию.

Доку, как моего единомышленника, наверняка обуревали схожие мысли. Но все же несколько радикальнее, потому что, не дождавшись от меня вразумительного ответа, он предложил просто для нас опасное:

«Раз начали – давай полностью выкопаем!»

Я посмотрел на него внимательно: «И что потом с ним делать будем?»

«Ну, в милицию сообщим», – Дока закрутился под моим взглядом, – «человек все ж закопан».