Халявные баксы

Через полчаса, в темноте ночи, мы шагали в сторону лагеря, сменяя друг друга под тяжестью рюкзака. Пять часов на охоту, от выхода из домика, и до возвращения в него. Пять часов недобранного сна! Владимир заворочался в кровати, сонно прогундосил:

«Как дела? Принесли чего-нибудь?»

«Работку тебе принесли!» – «обрадовал» его Дока, – «Будешь завтра шашлыки делать, а мы», – подмигнул мне, – «в кроватях валяться, к ним готовиться!»

«Молодцы», – не возмутился, и тихо засопел в уже и для нас привычном состоянии невосприятия мира.

Часть тридцать четвертая

Утром гринписовец самостоятельно поднялся пораньше, затопил печку – это мы поняли, когда проснулись – и занялся мясом. Причем с удовольствием – лицо, когда попал нам на глаза, светилось благородной улыбкой, в предвкушении наслаждения. В столовой долго шептался с Варей, и та ему поддакивала, утвердительно кивала головой.

«Вместо ужина у нас шашлык будет», – присел к нам с Докой за столик, – «Варя днем мясо замаринует – я его в домике оставил, порезанное», – сообщил с важным видом, на нас не глядя, и подвинул к себе поближе миску. Мне и Доке оставалось лишь улыбнуться.

Пару часов в карьере я проработал в обычном темпе, потом начал поклевывать носом, а на перекурах глаза уже непроизвольно закрывались. Ночной недосып вылезал наружу. Владимир пытался меня смешить, но это у него плохо получалось, вернее, мною не воспринималось положительно, и он наконец махнул на это дело рукой.

«Ты где-нибудь присядь, покимарь с часок», – предложил последний вариант, – «и мне мешать перестанешь, и тебе полегчает».

Я уже подумывал согласиться, все равно прока от меня никакого, но здесь в карьер влетел Дока, на повышенной скорости.

«Руду из палатки увезли утром!» – проорал громко, заставив меня очнуться от сонного наваждения, оглянуться и убедиться, что никого лишнего поблизости нет.

«И что, мы теперь должны от радости в лезгинку пуститься?» – не разделил Владимир оптимизма технаря, и повернулся ко мне, – «Деньги то не мы, а они за золотишко поимеют!»

«И срок лет по десять каждому!» – продолжил его Дока, – «Спеклись, голубчики, вернутся – я у шофера выпытаю, куда руду увезли. Так что», – обернулся ко мне, – «готовься, к Михаилу в Мирный погоним!»

Михаил – наш с Докой друг, местный опер. Которому можно рассказать и о двух смертях в артели, с представлением места захоронения одного из погибших, и о теперь вот украденной руде, и о тех, кто во всем этом повинен. В прошлом, мы с Докой несколько раз по воле обстоятельств успешно помогли ему в раскрытии нескольких похожих преступлений, надеюсь, что поверит нам и в этот раз.

Слова Доки взбодрили меня не хуже хорошей физзарядки, теперь верному компаньону по расследованию криминального дела желательно показать, что сейчас излишняя торопливость только повредит:

«Вначале нужно узнать, куда руду повезли. Потом один туда сгоняешь, и убедишься, что мешки с камнями лежат там точно. Мы должны быть на сто процентов в этом уверены!»

«Сгоняю», – Дока без возражений принял мой вариант, и не мог не улыбнуться, потому что его друг, на золоте зацикленный, так глубоко и с таким сожалением вздохнул, что негативное его отношение к нашим предполагаемым действиям не нуждалось в словесной расшифровке.

Дока как в карьер прибежал, так из него и улетел на пятой скорости. А Владимир до конца работы без конца вздыхал, демонстрировал на лице то обиду, то неудовольствие, и с разговорами ко мне не лез, хотя я поболтать был не прочь –впасть в очередную дрему принесенная Докой новость не позволяла.

После работы домик встретил удивительной чистотой, покрытым скатертью (или чистой материей) столом с расставленными на нем стаканчиками, мисками, ложками. И двумя улыбками: Варюхи, и Чапы с талантливо подстриженной мордой. Сидели они на моей кровати рядышком, как друзья неразлучные. Собачухе я с укором покачал головой, показал рукой, где его место – уж никак не на кровати. А Владимир с сияющей физиономией подскочил к женщине, и заключил ее в объятия, да так крепко, что та запищала.

«Радость ты наша!» – Владимир раскачивал ее из стороны в сторону, – «Что б мы без тебя делали! С кем бы по душам разговаривали!»

Варя наконец из объятий вырвалась:

«Медведь!» – это она мучителю, но с улыбкой, – «Шашлычницу давай разжигай!» – и уже для меня, – «Чуть не задушил!» – скосила глаза на Владимира, – «Пора бы жене его навестить, Вон как на баб бросается!»

Здесь очень к месту появился Дока, серьезный до невозможности. Заметил улыбки на лицах всех присутствующих, но свою к ним не прсоединил.

«Все развлекаетесь!» – бросил в сторону Владимира, а мне махнул рукой – предложил из домика выйти. На улице, убедившись, что дверь в жилище закрыта, шепотом доложил:

«Я втихаря в палатку заглянул. Так вот: раньше там мешки пробные лежали, наковальня и инструмент камни колотить. А сейчас все лишнее убрано. И даже подметено чистенько. Руды осталось – совсем мало!»

«Ты что, в палатку и раньше заглядывал?» – поинтересовался для начала.