Хамелеон 4 (СИ)

Вдобавок ожидалось скорое проявление немалого социального напряжения внутри самого немецкого общества из-за затягивания правительством открытия завода по производству Фольксвагена Жука — того самого народного автомобиля, что был обещан фюрером каждой немецкой семье по небывало низкой цене. То есть наступала пора начать расплачиваться готовыми легковушками со всеми теми людьми, что уже не первый год еженедельно приобретали специальные купоны — так называемые «шпаркарты», дающие право на рассрочку выплат за давно обещанное семейное благо на четырех колесах. Пора наступала, а средств для выдачи народу сотен тысяч новых легковушек в бюджете не имелось вовсе, поскольку все ранее собранные у населения финансы тут же направлялись в военный сектор экономики. Естественно, всё это делалось в расчете на то, что ни с кем из собственных граждан расплачиваться машинами в конечном итоге не придется в связи с началом большой войны. Но войны так и не случилось из-за тупиковой ситуации в Испании, где ныне возник полный паритет сил, а желание местных солдат продолжать воевать, исчерпалось вовсе. Возник столь знакомый военным по временам Первой Мировой Войны позиционный тупик.

Что вкупе в свою очередь привело к жизненной необходимости скорейшего объявления войны хоть кому-нибудь, дабы не стать, как мировым банкротом, так и лжецом в глазах собственного населения. Иного выхода банально не существовало, о чём и уведомил министр иностранных дел Третьего Рейха своего итальянского коллегу, напрямую заявив — «Мы хотим войны!». Тем более, что с итальянцами предстояло делиться, ведь речь шла о территориях, где имелись немалые интересы и Рима тоже.

О чем же при этом они могли вести речь, если «испанский капкан» всё еще надежно удерживал в себе «ногу» фашистской военной машины, не позволяя той спокойно отправиться гулять по миру? О! Речь тут велась о стране, что всё еще плыла в кильватере британской политики, хоть и являлась предпоследним «мальком» в Восточной Европе, не завязавшим в сетях политического доминирования Третьего Рейха. Конечно же, речь шла о Югославии, где к тому же имелось немало сторонников развала королевства и присоединения её отдельных территорий к Германии по национальному признаку, чем особо грешили хорваты. Они-то и поспособствовали тому, что анонсированная Берлином военная компания продлилась всего 35 дней, закончившись полным поражением собранного из разных лоскутов государства. Чуть дольше, нежели в истории известной Геркану, поскольку, ни Венгрия, ни Румыния, не дали добро на проход немецких войск через свои территории, отчего навал всеми силами разом со всех сторон осуществить не вышло. А из числа прочих стран лишь Болгария с Италией польстились на новые обещанные им земли, по причине чего также объявили Югославии войну. Ну а поскольку побережье Адриатического моря это вам была не Финляндия с её кусачими морозами под минус 40 С и ниже, то всё случилось уже в ноябре-декабре 1939 года.

Конечно, кто-нибудь вполне мог сказать, что выбранная немцами жертва являлась бедной церковной мышью, с которой нечего было брать, в сравнении с теми же Венгрией и Румынией. И был бы абсолютно прав! Что сельскохозяйственная Венгрия, что нефтедобывающая Румыния, со всеми их прочими недрами, производствами и рынками сбыта, могли дать Рейху аж несколько лет столь потребной ему финансовой передышки. Лет, в течение которых виделось возможным разобраться, наконец, с мешающимися, словно надоедливые мухи, текущими делами и после приступить к захвату гегемонии во всём мире. Ну, хорошо, не в мире. Силёнки всё же были отнюдь не те. Но вот в Европе — совершенно точно!

Но нет! Помимо средств существования, Германии также требовались союзники, которые будут воевать на её стороне не из-под палки, и за спиной которых не придется выставлять заградительные отряды германских войск, тем самым ослабляя Вермахт[1]. А тот же аншлюс Венгрии, к примеру, вполне себе мог вылиться в солидный рост социального напряжения внутри вновь разросшейся страны, поскольку сами венгры, как и немцы, страдали в это время жутким национализмом. Они желали создать собственное исключительно мононациональное государство, где не было бы места всяким пришлым. Включая тех, кто полагал себя каким-то там потомком ариев. Хотя, следовало отметить, что многие высшие армейские офицеры венгерской армии вполне себе могли бы согласиться на службу не столько Будапешту, сколько Берлину, ведь все они когда-то начинали тащить армейскую лямку еще в Австро-Венгрии. Но, что случилось, то случилось. К тому же, его светлость регент Венгерского королевства — адмирал Миклош Хорти, уже увяз одним коготком в силке политики Берлина, позволив подписать в феврале 39-го года вступление страны в Антикоминтерновский пакт. А там и до создания полноценного военного союза оставалось уже не так уж и много времени.