Хамелеон 4 (СИ)

Румыния же… Румыния с марта месяца 39-го года своей экономикой и так почти полностью легла под Берлин, подписав соответствующее экономическое соглашение. Немецкие промышленные товары уже поставлялись в неё без всяких ввозных пошлин, тогда как столь необходимое Германии сырье, особенно нефть, отгружалась в ответ по минимальным ценам и в приоритетном порядке. К тому же румынские нефтяные промыслы являлись этаким «запасным аэродромом» для нефтеперерабатывающей отрасли Рейха. Случись самой Германии вступить в войну с каким-то крупным игроком, Румыния всегда могла остаться в стороне от боевых действий, как независимое государство, и продолжать снабжать своего «неофициального патрона» всем необходимым. Заодно она являлась отличной точкой соприкосновения Берлина с английским капиталом, которому принадлежала почти вся нефтедобыча страны. А драться с англичанами Гитлер не сильно-то и жаждал, скорее желая видеть тех в числе своих союзников, а не врагов. Но тут всё было очень жестко завязано на Францию, где творилась своя собственная национальная политика, пусть на неё и старались всячески воздействовать все, кому не лень.

Так раздираемая внутренними политическими противоречиями и тягаемая «соседями по глобусу» в разные стороны Третья республика дотянула-таки до очередных парламентских выборов, произошедших в апреле 1940 года. Выборов, в которых грандиозное поражение потерпела «Республиканская партия радикалов и радикал-социалистов», что при своём правлении, пойдя на поводу монополистического капитала, нивелировала большую часть социально-значимых проектов, привнесенных в законодательство страны правительством Леона Блюма, чем настропалила против себя практически весь рабочий класс страны. Как результат — львиная доля их былых сторонников всем скопом перешла в лагеря коммунистов и интернационалистов, активно противостоявших политическим силам фашистского толка, сторонников которых также имелось с лихвой, но всё же сильно поубавилось на фоне антигерманского освещения французской прессой боевых действий в Испании и в прекратившей своё существование Югославии.

За разразившейся «выборной баталией», задержав дыхание, наблюдали абсолютно все, поскольку именно от выбора французов зависело то, на чьей стороне в грядущей войне выступит армия Третьей Республики. На стороне Германии, предав тем самым Польшу, к которой Берлин уже успел выдвинуть ряд территориальных претензий насчет Данцига и коридора в Восточную Пруссию, либо же на стороне антифашистской коалиции, в которой так-то открыто состоял пока лишь один Советский Союз, вместе с официальными властями Испании? Хотя для тех же Германии с Италией официальными они как раз и не являлись. Те признавали только своих ставленников — франкистов.

При этом, как бы это странно ни звучало, верхушке Советского Союза не так уж и выгодна была победа этих самых коммунистов с интернационалистами, поскольку те являлись в большей мере сторонниками антисталинского курса, куда больше в своих взглядах ориентируясь на посылы нынешнего руководства Коминтерна. Точнее на измышления тех, кто от этого самого руководства остался в живых после грандиозной чистки рядов, устроенной Москвой в 1936–1938 годах.

Грубо говоря, для Сталина это были совсем другие коммунисты. Пусть не троцкисты, но бухаринцы — точно. В общем, не те, которых нынешние хозяева Кремля желали бы видеть во главе Франции. Но, в любом случае, даже они были куда предпочтительней фашистов, поскольку скорее дали бы сталинизму политический бой на международной арене, нежели согласились бы отправить французские войска на войну с СССР, пойдя на поводу своих идеологических врагов. Ведь загибающейся под весом огромного количества социальных, финансовых, политических, демографических и целого сонма прочих проблем Франции любая реальная война была сейчас нужна, как собаке пятая нога. И, вновь объединившись под общим знаменем Народного фронта, естественно, предварительно выгнав с позором из него радикалов, коммунисты с интернационалистами смогли получить подавляющее большинство в новом парламенте, что было хорошо для простых французских тружеников, но плохо для коллапсирующей экономики страны и крупных буржуа, которых опять, несомненно, начнут «раскулачивать».