Ханна

Она дрожит и прячет руки за спину, страшась принять такой сказочный подарок. Ему приходится действовать силой. Она едва сдерживает слезы, а он еще громче смеется.

Он чуть отстраняется, глубоко вдыхает воздух, раскинув руки, очень довольный собой, своим неожиданным великодушием, жизнью. Ему хочется движения, пространства. Он осматривается. Невысокая насыпь вдоль ручья, за нею — поля. Волнующееся море пшеницы, вдали виднеется сенной сарай — рига, похожая на остров или корабль. Убежать туда! И вот он уже карабкается по склону. Взобравшись на насыпь, опять вспоминает о ней.

— Ты идешь?

Она стоит внизу, совсем крошечная, в своем ужасном черном платье, личико почти скрыто тяжелыми прядями медных волос, видны только огромные глаза, а рука сжимает вырезанное из дерева сокровище.

Он чарующе улыбается.

— Я твой друг, не так ли?

Она поднимается к нему, он берет ее за руку. Вместе спускаются с насыпи и входят в пшеничное море.

Ни он, ни она не обращают внимания на тревожный звон — тяжелые удары церковного колокола и на резкий блеющий звук бараньего рога-шофара со стороны синагоги.

Тадеуш рассказывает: на Рождество ему исполнится одиннадцать лет и со следующей весны он будет все время жить в Варшаве, даже на каникулах; он никогда не вернется к этим глупым крестьянам; он прочтет все книги, станет адвокатом или по крайней мере ученым, а может быть, сам будет писать книги и прославится на весь свет. Говоря все это, от отчего-то хохочет. Ханна даже не улыбнется. В эту минуту она способна понять только одно: Тадеуш с нею, он ей доверяет, они идут вместе среди колосьев пшеницы, утреннее солнце над ними начинает припекать — это и есть счастье.

И тут они замечают в отдалении всадников.

Их пятьдесят, может быть больше. За ними следует пеший отряд. Но Ханна и Тадеуш видят только всадников и замирают. Лучи оранжево-красного солнца увеличивают силуэты всадников и лошадей до неправдоподобных размеров, всадники едут рысью, сила их кажется неодолимой, молчание лишь иногда прерывается коротким ржанием лошадей. Реют в воздухе красные и черные стяги, хоругви с белым крестом. Пики украшены штандартами и флажками. Их белая форма, как самоуверенно заявляет Тадеуш, — форма гусарского эскадрона смерти из Елизаветграда. Сухая пыль, поднятая ими, окутывает пеших, Делая их еще более жалкими.

Тадеуш застыл, восхищенный; он сжимает руку Ханны в своей, и его восторг передается Ханне. В свободной правой руке она держит скарабея.

Отряд, огибая мыс, поворачивает на север. Осевшая пыль позволяет увидеть фуры, два шарабана, тарантас, набитые людьми; одни в сюртуках и шляпах, другие — в рубашках и кепках, но все вооружены косами, вилами или просто палками.

— Немцы, — говорит Тадеуш.

Он, вероятно, хочет сказать — ткачи, приехавшие из Люблина, где открыли ткацкую фабрику.

В небе на востоке что-то происходит. На горизонте появляется огромная туча, над самой землей она красная, но, набирая высоту и поднимаясь к солнцу, становится черной.

— Горит, — говорят Тадеуш.

Горит какая-то деревня. В той стороне находится графское поместье, где управляющим его отец. Но больше Тадеуш ничего не объясняет. Возможно, потому что сам еще не уловил связи между пожаром и появлением отряда, который удаляется от них по направлению к березовой роще. А если даже предчувствие опасности и возникает у него в голове, он тотчас же его гонит прочь. Тадеуш уже умеет устранять со своего пути неприятности, как бы велики они ни были.

Еще добрый час они бродят по долине, описывая полукружье перед ригой, но не приближаясь к ней. Березовая роща и местечко постоянно остаются за их спинами. Они не замечают ни дыма, который поднимается с той стороны, ни возвращающихся всадников.

Вдруг появляется Яша. Он без шляпы, волосы слиплись от пота. Он бледен и тяжело дышит. Ханна думает: это из-за того, что она ушла из дому, что он бежал за ней. Она уже открывает рот, чтобы рассказать о случившемся чуде: она обрела друга, настоящего. Но не успевает: Яшина рука зажимает ей рот. «Молчи! — приказывает он свистящим шепотом. — Иди вперед». Он подталкивает ее, и только пройдя несколько метров, она начинает сопротивляться. Обернувшись, она видит Тадеуша. Тот удивленно смотрит на них. Яшина рука сжимается у нее на шее, почти душит. Они пробегают шагов тридцать и внезапно останавливаются. Яша валит ее на землю, скрыв за стеблями пшеницы. Она опять пытается вырваться, охваченная страхом.