Хаос

— Ты готова, милая? — спрашивает Вэн у фанатки с большими сиськами, и она кивает своей крошечной головкой.

— Вперед!

Я ожидаю, что она бросится бежать и, надеюсь, упадет, но вместо этого она нетороплива и уверенна. Подходит к краю бассейна, засовывает пальцы под верх бикини и приподнимает его над своей дизайнерской грудью. По меньшей мере десять челюстей падают на пол, включая мою, а затем оглушительные возгласы и крики наполняют комнату. Доски начинают взлетать вверх, все с гигантскими десятками на них, и пока все отвлекаются, Шон пальцами скользит вверх и обводит косточки моего лифчика. Когда я смотрю на него сверху вниз, тлеющий взгляд его зеленых глаз предназначен только мне, и мое сердце подпрыгивает к горлу.

— У нас есть победитель! — кричит Вэн, пока большие пальцы Шона нежно скользят по моим возбужденным соскам, раз, другой…

Боже. Мне так жарко, что я извиваюсь. Выгибаюсь в его руках, пока он дразнит мои возбужденные, жаждущие соски. Закрываю глаза, а его большие пальцы продолжают мучить меня, скользя вниз к моей талии. Мы оба тяжело дышим, и каждый мускул в моем теле сжимается, требуя убраться к черту из этой комнаты и потащить Шона за собой.

Я допиваю свой напиток одним большим глотком.

— Вэн, — говорю я голосом, который, надеюсь, звучит не так взбудоражено, как я себя чувствую. Он поворачивает голову в мою сторону. — Думаю, нам нужно еще выпить.

Он смотрит на свой полный стакан, ухмыляется и подзывает случайную девушку, приказывая ей принести нам что-нибудь. Оставшуюся текилу он выпивает двумя-тремя большими глотками, потом ставит стакан на пол, и мы все внимательно наблюдаем, как победительница обходит бассейн, чтобы встать перед Майком.

— Э-э-э, я Боб, — врет Майк, глядя на нее снизу вверх. — Тебе нужен Майк. Думаю, он в баре. Тощий парень с кучей вьющихся рыжих волос. — Он заканчивает описывать нашего водителя автобуса и указывает на другую комнату. — Повеселитесь.

Девушка смотрит с сомнением, прищурив глаза, но все равно следует за его пальцем, и я улыбаюсь, как чокнутая, в то время как Никки надувает губы, ее лицо искажается от разочарования.

— Ну-у-у. Зачем ты это сделал?

Когда Майк не отвечает, Молли поддразнивает:

— Может быть, он не любит цыпочек.

Это было стервозно, и я отвечаю Молли тем же.

— Может, ему просто не нравятся шлюхи-фанатки.

— Эй, — торопится она сказать, — я имею в виду, что это круто, если он не такой…

Мои зубы скрипят от злости, но Майк совсем не сердится, когда говорит:

— Когда познакомлюсь со своей будущей женой, не хочу объяснять ей, почему переспал с сотней цыпочек, прежде чем встретил ее.

Каждый человек в пределах слышимости замолкает и смотрит на него, и каждая девушка тает от его слов. Даже Молли и Никки смотрят на него так, как будто хотели бы быть той девушкой, которую он ждет: потому что Майк мог бы быть, как Вэн, — он мог бы взять эту любительницу имплантатов куда-нибудь в укромное место и заставить ее делать все, что он попросит, — но он остается верным… преданным девушке, с которой ещё даже не знаком. И это намного больше, чем то, на что Молли или Никки могут когда-либо надеяться.

— Мне больше достанется, — упрекает Вэн, толкая Никки, когда протягивает руку, чтобы похлопать Майка по спине. Он стряхивает ее с колен и встает, потягиваясь, прежде чем направиться к джакузи.

Ни Никки, ни Молли не следуют за ним.

Остаток ночи заполнен выпивкой и смехом, толчками людей в бассейне и заказом сорока дюжин пончиков с кремом от консьержа. Музыка не смолкает, и вечеринка тоже. Где-то около трех часов ночи, когда осторожные прикосновения Шона становятся для меня невыносимы, я встречаюсь с ним взглядом через гостиную в середине номера и прикусываю губу между зубами. Когда встаю, он провожает меня взглядом. Когда я отворачиваюсь и пересекаю комнату, знаю, что он все еще смотрит. Когда выхожу из номера в коридор отеля, я знаю, что никто этого не замечает — никто, кроме него.

Стою, прислонившись к стене цвета яичной скорлупы, когда открывается дверь, и когда Шон появляется из нее, ухмыляюсь. Но только на секунду, потому что именно столько времени ему требуется, чтобы пересечь пространство между нами, запустить пальцы в мои волосы и прижать меня к стене. Его губы сминают мои в жадном поцелуе, который назревал всю ночь, и дыхание становится тем, что мне больше не нужно, потому что его пальцы скользят вниз по моей шее, по плечам и рукам, и вокруг моих запястий. Он вытягивает мои руки над головой, и я позволяю ему. Раздвигает мои бедра коленом, прижимаясь к тонким джинсам, пока я не начинаю извиваться на нем, издавая отчаянные и умоляющие звуки. Я в огне, и Шон целует пламя, заставляя его гореть все ярче и жарче, пока я не пожираю его губы, чтобы они не касались моей расплавленной кожи. Если бы только я могла освободить руки, я бы смогла потушить этот пожар, но каждый раз, когда я вырываюсь из хватки Шона, он тянет их еще выше.