Хаосовершенство

Тот, кто хочет выжить, должен меняться в соответствии с обстоятельствами. Пусть даже инстинктивно

– Сегодня утром администрация Шанхайчика официально обратилась к СБА с просьбой принять решительные меры по наведению на Болоте порядка. Как говорится в заявлении, продолжающиеся бои способны поставить Анклав на грань гуманитарной катастрофы, и…

На огромном мониторе, одном из двадцати, установленных безами в четвертом палаточном лагере, непрерывно транслировались картинки с Болота. То затухающие, то вспыхивающие с новой силой перестрелки, отряды Уруса, отряды китайцев, отряды вудуистов, горящие дома, заваленные мусором улицы, разграбленные магазины и трупы… На которые молча пялились собравшиеся вокруг экранов болотники.

Трупы, трупы, трупы…

Раз в полчаса шел блок новостей, во время которого обязательно показывали обновленную карту влияния. До вчерашнего дня Урус и китайцы шли ноздря в ноздрю, и те и другие захватили примерно по трети Болота. Однако ожесточенный ночной бой, отзвуки которого долетали даже до Колымы, выиграл Тагиев, и теперь положение Триады стало угрожающим.

Трупы, трупы, трупы…

И болотники, злобно взирающие на делящих их дома чужаков.

Мертвый хорошо знал, что нужно показывать лишившимся своей территории людям. А над речами дикторов работали лучшие спецы СБА – психологи и пропагандисты. Продуманные тексты не призывали к отмщению, но наполняли души обездоленных людей пониманием того, что земли у них больше нет.

– Триада не справляется, – прокомментировал Петруха Бобры последние события. – Пу откусил больше, чем мог, и подавился.

– Пу откусил нормально, – хмуро ответил Митроха. – Бейся они в старые времена, поднебесники урусам наваляли бы по самое не балуйся. А сейчас границы нет, и Тагиеву русские сородичи подмогу прислали.

– Ты еще скажи, что это не по правилам, – хмыкнул Петруха.

– Это полный п…ц, потому что ни хрена не ясно, чем закончится.

– Еще одной резней.

– Разве что.

А дикторы, словно услышав диалог братьев, обратились к поднятой ими теме:

– Тем временем российское правительство перебросило к восточной границе Анклава уже второе армейское соединение. Сегодня утром в Балашиху начали прибывать передовые части шестой мотострелковой дивизии Федерального министерства по делам перемещенных лиц. А два дня назад, напомним, в город Железнодорожный была передислоцирована десантно-штурмовая дивизия ОКР. Официальное заявление гласит, что данные действия предпринимаются «в связи со вспыхнувшими в Анклаве Москва беспорядками»…

– Сегодня ночью они показали, в связи с чем приехали, – пробурчал Петруха.

Как и все болотники, Бобры не сомневался, что переодетые в гражданское солдаты влились в отряды Уруса. Объяснить успехи Тагиева чем-нибудь другим не представлялось возможным.

– Дерьмо, – мрачно прокомментировал Митроха.

– Нужно отметить, что аналогичные действия предпринимает не только российское правительство. Ведущие в Анклав Франкфурт магистрали перекрыты десантной дивизией Баварского султаната, Ланданабад направил войска к Эдинбургу, а Эль-Париж – к Марселю. СБА выражает решительный протест…

– Два грузовика дерьма, – усилил Петруха. Однако мировые новости его интересовали мало. – Тимоха не зря сказал, что Болота больше нет. Пока мы здесь сидим, Урус все под себя подгребает.

– Хочешь вернуться и повоевать?

– Нет, на хрен.

– То есть вы не вернетесь?

Бобры сумрачно посмотрели на задавшего вопрос подростка. И на других болотников, напряженно ожидавших ответа. Посмотрели в их глаза и взгляды не отвели. Не потому, что были уверены в своей правоте, а в силу привычки: Бобры редко тушевались.

– Мы еще не знаем, – буркнул Петруха. – Нужно посмотреть и все взвесить.

– Наш дом разрушен, я в репортаже видел, – спокойно произнес подросток страшные слова. – Отец говорит, что там теперь чужаки.

– Теперь мы там чужаки! – выкрикнули из толпы.

– Нам некуда возвращаться!

– Болота больше нет! Там теперь Урус!

– И Шанхайчик!

Петруха хотел что-то сказать, но Митроха опередил брата:

– Вы все правильно говорите: нам некуда возвращаться!

И Петруха вдруг понял, что в этом признании прозвучало больше силы, чем в лживом обещании вернуть все как было.

И все остальные, все услышавшие его слова поняли. И притихли, погасив нарастающее возмущение. И лишь подросток, который неожиданно стал гласом народа, продолжил:

– Так что же дальше будет?

А хрен его знает!