Хаосовершенство

Перекресток представляет собой импровизированный тир: слева и справа баррикады из «табуреток», мобилей, мебели и всего, что подвернулось под руку. Посреди – прекрасно простреливаемая зона, в самый центр которой выскакивает «Тайга».

– Гони!

Подгонять Патрицию не нужно, на акселератор она давит сразу, как только соображает, что угодила в ловушку. Но хватит ли скорости? Ехать нужно на север, но путь преграждает баррикада, снести которую «Тайга» может, лишь разогнавшись.

– Держитесь!

– Патриция!

– Рус!

А сверху плюет огнем «ревун», пытаясь прорезать в баррикаде спасительную дырку.

Сто снарядов смягчают преграду, а следующая кассета не успевает. «Тайга» врезается в изрешеченные мобили, продавливает их метра на три, распихивает в стороны, но все равно останавливается.

– Еще раз!

– Перезарядился! – И следующие сто снарядов Чайка выплевывает в засевших за баррикадой людей, смешивая тела с пластиком мобилей. И не забывает о втором «ревуне», щедро поливая противоположное укрытие.

Тысяча сто выстрелов сделаны.

– Еще раз!

– Я знаю!

Перезарядка! Чертовы три секунды!

«Тайга» уже сдала назад, вернулась на центр перекрестка, под огонь всех, кто засел вокруг, а кажется – под огонь всей Москвы.

– Патриция!

– Рус!

Матильда и Мамаша Даша, обнявшись, лежат на заднем диване.

– Гони!

– Перезарядка завершена! – И следующие сто снарядов грызут преграду. И еще удар. Двигатель ревет, «Тайга» проскакивает баррикаду и мчится дальше.

– Патриция!

– Рус!

Чайка лупит из заднего «ревуна», сметая тех, кто остался на баррикаде, не позволяя им открыть огонь, и лишь в последний момент замечает выскочившего на балкон второго этажа бойца с трубкой реактивного гранатомета.

– Мы прорвались!

– Пэт! Граната!

А в следующий миг – взрыв.

Задние камеры гаснут сразу, передние держатся секунд пять, медленно заваливая картинку набок, и тоже отрубаются. Соединение прервано. Илья ругается, лихорадочно долбит по клавишам и снова ругается. Он не хочет верить, что компьютер «Тайги» накрылся…

– Кто это был?!

– Негры!

– Сдурел? Откуда?!

– За добычей пришли!

– Козлы, мать их!

Отступающие Бобры вышли к небольшому пятачку на Садово-Спасской, где располагались офисы сразу нескольких банков. Ничего удивительного, что бой здесь шел весьма ожесточенный.

Ухает приглушенный взрыв.

– Хранилище долбят, – со знанием дела сообщает Петруха. – Может, присоединимся?

– О шкуре своей думай, – ворчит Тимоха. И вновь вызывает брата: – Митроха, ты где?

– Уже на Пушкареве, – отзывается повеселевший страдалец. – Скоро увидимся.

Старший Бобры выслал двадцать канторщиков, которые сумели отыскать Митроху на Тверской-Ямской и теперь сопровождали обратно, на соединение с основными, так сказать, силами. От которых осталась едва ли треть.

Автоматная очередь. За ней еще четыре. И два взрыва. Засевшие в захваченных банках мародеры стреляют по всем, кто оказывается в пределах досягаемости. А сзади накатывают тритоны, которых гонят на запад бандиты Тагиева. А в каждом дворе сидит народ и палит во всех подряд. День Оружия, мать его! Праздник веселых выстрелов.

– Нужно прорываться дальше!

Николай Николаевич поправляет очки и ухмыляется.

– Я знаю, брат, но как?

В черном комбинезоне из кевлайкры и с «дрелью» в руках субтильный Николай Николаевич выглядит и непривычно, и дико, однако с оружием младший Бобры обращается умело – сказывается бурная юность.

– Ребят в грузовик посадим и под его прикрытием пойдем.

Тимоха кивает на чудом уцелевший мобиль, который бойцы выкатывают из ближайшего переулка. Пятачок простреливается на пять с плюсом, и пластиковый грузовичок не кажется надежным укрытием. Поэтому Николай Николаевич с сомнением качает головой:

– А они согласятся?

– А куда они денутся?

Канторщики не разбегаются, не прячутся по углам, потому что верят в силу и удачу Тимохи. Но старший Бобры не дурак, понимает, что рано или поздно вера даст трещину, а потому не стесняется отправлять людей на опасные задания. Пусть рядовые думают, что в прорыв идет вся кантора, в действительности же ценность для Тимохи представляют исключительно братья.

Позади, где-то в районе Покровки, грохочут шесть взрывов подряд.

– Тритоны тоже разозлились, – комментирует никогда не унывающий Петруха. – Или мы уходим, или…

Пули визжат, канторщики неуверенно смотрят на Тимоху, но тот уже все решил:

– Заводите мобиль! Другого пути у нас нет!

– Все живы?

– Да.

– Не знаю…

– Быстрее!

Озверевшие защитники баррикады не стали праздновать удачный выстрел, а сразу же бросились к подбитой «Тайге», намереваясь растерзать наглых пассажиров внедорожника.

– Быстрее!

Патриция не помогает, а отстреливается, укрывшись за перевернувшейся «Тайгой», поэтому Матильда извлекает оглушенную Дашу самостоятельно.

– Бегите к домам! Я прикрою!

– Пэт!

– Беги, дура!

Древние руны наполняют Патрицию силой. Или же это она вливает мощь в пляшущие на руках черные символы? Кто знает… Главное – результат. А он такой: ни одна пуля не пролетает мимо цели. Патриция установила штурмовую винтовку на одиночную, но стреляет девушка с такой скоростью и такой точностью, что заставляет нападавших в панике вернуться к баррикаде.