Харам Бурум

На блокпосту, где до зубов вооруженные кшатрии тщательно проверили документы трех охотников за головой Вездехода, Фикса продолжал наблюдать за нервным поведением Глюка. Того больше беспокоило не то, что было впереди, а нечто, оставшееся сзади. Проверка прошла благополучно – мастера изготовления фиктивных пропусков из ведомства Матвея Субботина хорошо знали свое дело.

Троица поднялась на платформу по стальной лестнице и окунулась в царство света. Станционный зал «Библиотеки имени Ленина» просто купался в неоновых лучах, спрятанных под матовыми полусферами ламп, которые придавали простым палаткам и деревянным домикам праздничный вид.

«Библиотеке», принадлежавшей поочередно Красной Линии, Арбатской Конфедерации и Полису, удалось взять и сохранить все лучшее от своих владельцев. Станция процветала, и не было в ее благополучии наигранности красного «Проспекта Маркса».

Коренные обитатели станции, кшатрии и брамины, ее гости торговцы-челноки и сталкеры, приносившие сюда добытые ими в разных уголках Москвы книги, не шептались, не оглядывались поминутно.

Само собой, у руководителей Полиса не росли на спинах ангельские крылышки и такими полезными штуками, как шпионаж, подкуп и физическое устранение противников, брамино-кшатрийское братство не чуралось, тем не менее Полис оставался очагом просвещения и скатиться до уровня красных не мог по определению.

Завербованные бандиты снова очутились в незнакомом им мире. Не удивила станция одного лишь Фиксу. Он не раз бывал на ней в довоенные времена еще с друзьями, когда удавалось сбегать от охранников, приставленных к нему отцом, который принуждал мальчика передвигаться по столице на бронированном лимузине. Звали подростка в те безоблачные времена Филей, для домашней прислуги – Филиппом Тодоровичем[6]. Матери Филя никогда не знал, поскольку был суррогатным ребенком

Папашу, известного поп-певца, видел редко. Тот был постоянно занят, гастролировал, лечился от депрессий в забугорных клиниках и редко бывал в столичном пентхаусе, предпочитая жить на Рублевке. Именно туда и отправлялся Филя на шикарном черном лимузине в день, когда по российской столице нанесли первые ракетные удары.

Тодор зачем-то пожелал увидеть сына. Не вышло. Когда гламурная Москва превратилась в кромешный ад, Филе осколком пуленепробиваемого стекла изуродовало лицо. Очнулся он уже в метро. Нашелся сердобольный мужик, который вытащил мальчишку из покореженного лимузина. Был он простым строителем и отношения со спасенным богемным пацаненком у него не сложились сразу. Фил Тодорович, очень капризный подросток, требовал к своей персоне повышенного внимания. В итоге сбежал от воспитателя в поисках достойной «своего величества» станции.

Насмешница-судьба жестоко наказала Филиппа за гордыню. Новыми его наставниками стали бандиты со станции «Третьяковская», там Фил и стал Фиксой.

– Я жил здесь до войны, – сообщил Фикса Челпану.

– В переходе на «Боровицкую»? Милостыню просил, что ли?

– Да какую милостыню! – Фикса гордо выпятил грудь, поднял указательный палец. – Наверху я жил. В большой квартире. С прислугой…

– Ты, Фикса, часом, тоже грибов не обожрался? – усмехнулся Челпан. – Какая прислуга? Давно в зеркало на себя смотрел, усос? По сторонам лучше зырь, карлика ищи!

Фикса обиженно замолчал. Он думал о том, что ничего не должен Челпану и если тот подрядился работать на красных, то это – его личный головняк. И никакой он не усос! При первом удобном случае сделает ноги. Теперь, когда у него есть все для путешествия по поверхности, сам Бог велит отправиться на Рублевку, разыскать папашку и потребовать у него свою долю наследства.

У Глюка были совсем другие проблемы. Скелет нагнал его, но не пытался прихлопнуть, как комара, а просто ходил следом и дружески нашептывал на ухо всякую хренотень.

Так, каждый со своими мыслями, бандиты нарезали круги по «Боровицкой», высматривая карлика-мутанта. Им встречались разные люди. Были среди них и низкорослые, но ни один из них не тянул на Вездехода.

Челпан злился. Тихо ругал своих ни в чем не повинных дружков. Он боялся, что компания примелькается, обратит на себя внимание, и тогда станут задавать вопросы.

Чтобы слиться с обычными людьми, троица остановилась рядом с художником, рисовавшим на желтом листе бумаги довоенную Москву. Ничего интересного Челпан для себя не увидел. Ну Кремль, ну памятник Минину и Пожарскому… Когда же он взглянул поверх мольберта, то заметил сидящего у стены мужчину в защитном костюме. На коленях у него лежал внушительного вида дробовик, а голова была низко опущена.

Челпан решил действовать. Если простые поиски ничего не дали, придется расспрашивать о Вездеходе. Толстяк решил начать со сталкера, поскольку людей возле него не было.

– Эй, парень, просыпайся!

Никакой реакции. Челпан толкнул мужчину в плечо.

– Ты живой?

Сталкер медленно поднял голову. Взгляд затянутых мутной поволокой глаз был пустым. Из уголка рта на подбородок стекал ручеек слюны.

– Живой, мертвый… Какая разница? На последних страницах ничего нет, – простонал сталкер и вдруг выкрикнул. – Они пустые!!!