Хардкор

Одна из самых запомнившихся тусовок того времени был, несомненно, визит Жана Сагадеева со товарищи. «Э.С.Т.» дал несколько концертов по малым клубам, которые стали феноменальным успехом, что не удивительно в те-то времена! Народ думал, что восточнее польской границы все в валенках ходят, пляшут в присядку и поют гимн Советского Союза. А тут такое, что-то дикое и непонятное, но такое рокенролльное; никто поверить не мог, что группа из Москвы. Публика стояла на голове от восторга, девушки лежали штабелями, а уж когда Жан доставал бутылку водки и пил из горла, хрипя что-то про Катюшу, экстаз был полный – вот он, неизвестный и загадочный Совок! Как-то днём, после бурной концертной ночи и с похмельной головой, мы все вместе оказались на Чек Пойнт «Чарли», тогда ещё действующем контрольным пункте на границе Западного и Восточного Берлина. Там стояли такие высокие деревянные помосты с лестницей, с которых любопытствующим туристам и всем желающим можно было заглянуть «на ту сторону» – за Берлинскую Стену (она была двойная, для верности) с разделительной полосой посредине, где прогуливались гэдээровские погранцы с овчарками и «Калашниковыми» на плече. Картина, надо сказать, впечатляющая. По-моему, сама Стена уже пала к тому времени, но это было какое-то политическое межвременье, обе страны ещё существовали и граница была настоящей, без дураков. Тут Жан, посмотрев на всю эту красоту, набрал из носа всё, что там было и в лёгкие воздуха побольше, вдруг как плюнет – если не сказать, харкнет – за Стену, на ту, «железно-занавесную», восточную сторону! Я просто обомлела. И не только я, у всех окружающих зевак в зобу дыханье сперло (кроме, конечно, ЭСТов, они аж присели от смеха!) В нашу сторону поспешил огромного роста чёрный US-десантник, с угрожающей гримасой, крича «Fuck, you stupidone, don't provocatet heassholes!!!!» Если свободно перевести, что-то вроде «Ты, что, охренел, врага провоцировать!!!». Сагадеев спокойно так вытер рот и невозмутимо вытащил из штанин свой советский, красный, серпасто-молоткастый паспорт – и американцу в лицо, на-ко, вот тебе! Тот впал сначала в ступор, настолько это было неожиданно: молодой парень, стильно одетый во всё чёрное, с волосами до пояса, и русский? Здесь, наверное, таких ещё не видели… Десантник почесал мощный загривок и разрешил: «Russian?! Fuckit! OK, you may!» Махнул рукой и пошёл восвояси. Каковы времена, таковы и нравы.

М. Б.

А Петра Галл, она же появилась в рокерской тусовке накануне твоего отъезда?

Н. М.

Впервые я увидела Петру Галл на свадьбе Хирурга в конце восьмидесятых; она приехала с Мартиной, счастливой невестой, в качестве придворного фотографа. Она сразу бросалась в глаза, хотя это не так просто при росте метр шестьдесят с кепкой! Маленькая, быстрая в движениях, она сновала среди гостей, фотографируя одуревших молодожёнов и не забывая о тусне. Запомнились её короткая, а-ля Билли Айдол, стрижка и абсолютно обезоруживающая, незабываемая белозубая улыбка во всё лицо. Она не стеснялась и не боялась – а там было кого, металл-свадьба, разбавленная лужниковскими бравыми парнями, байкерами разлива 87-го года, пьянка и разгул, рок-н-ролл, одним словом. Ей очень всё нравилось, были явны параллели с тогдашними западно-берлинскими «плясками на вулкане» под тогда казавшейся нерушимой Стеной. С тех пор Петра стала бывать в Москве постоянно, скоро могла сносно объясняться по-русски, обзавелась кучей друзей, настоящих и мнимых, как это обычно у нас бывает. Потом села впервые на байк, и это при её-то росте, великое мое уважение, я так и не рискнула!..

Петра объездила половину России на мотоцикле и без. Иногда с кем-то, спутников по жизни ей было найти не трудно. И везде, всегда была с ней её фотокамера – к счастью, к нашей общей большой удаче. Потом была авария, страшная, многие месяцы в больнице, страх за будущее. Петра пребывает в своём мире, далёком от реальности, но, увидя свои фотографии, сделанные ею в восьмидесятых-девяностых годах прошлого столетия в стране, которой больше нет, глаза её оживают; она улыбается своей неповторимой улыбкой и комментирует каждую фотографию, помня где, как и кого она снимала. Это профессионализм с большой буквы.

Перебираешь её фотографии, много чёрно-белых; лица, знакомые и нет, улицы, тусовки – и такая ностальгия появляется по этой затонувшей Атлантиде… Хорошо, что был такой человек, Петра Галл, немка из Саарланда, которая не побоялась полюбить, попыталась понять нашу непростую страну и людей и не дала окончательно потерять память об этом во многом замечательном времени, нашей юности. Спасибо ей.