Хаски и его учитель белый кот. Том III

Наньгун Ян подошел посмотреть, как дядюшки играют в шашки. Он отправился гулять в обычной одежде, так что простые горожане не узнали его. Встав рядом с игроками в шашки, он начал подсказывать им ловкие ходы. В конце концов, почтенным старцам его навязчивая помощь быстро надоела, и они прогнали его прочь.

Вынужденный уйти, Наньгун Ян быстро утратил веселое расположение духа. Прогулявшись еще немного по улице, он остановился под большим деревом, не в силах оторвать взгляд от свисающей с ветки изысканной позолоченной клетки, внутри которой звонко щебетала нектарница[258.8].

Возможно, ясное небо или яркое солнце заставили его душу проясниться, но, стоя под этим деревом, Наньгун Ян вдруг вспомнил о той кроткой и нежной девушке из округа Сянтань, которую встретил пять лет назад.

Наклонив голову, он поддразнил певчую пташку:

— Эй, а сможешь ли ты спеть песню с берегов реки Сянцзян?

Конечно, нектарница не умела петь, поэтому продолжила весело насвистывать и щебетать.

Вздохнув, Наньгун Ян попытался напеть ту мелодию, которую пять лет назад множество раз слышал из уст Дуань Ихань. Внезапно за спиной раздался ясный и чистый голос, похожий на журчание ручейка:

— Над пустынными землями нависли тучи и ветер холодный, лед и снег застлали все небо и завалили колодец[258.9], — голос рассыпался по округе, как бусинки с порванной нитки жемчуга. Словно во сне, забыв обо всем, он медленно обернулся.

Поскольку Наньгун Ян намеренно избегал встречи с этой женщиной, они давно не виделись. В этот момент среди оживленной и шумной торговой улицы и непрерывного потока проходящих мимо людей, он вдруг снова увидел ту хрупкую и нежную красавицу… Сколько лет прошло, но даже во сне Наньгун Ян не осмелился бы рассказать о ней своей законной супруге. И вот теперь он опять встретил ее.

Рядом с Дуань Ихань на обочине дороги стоял маленький мальчик — такой маленький и худой, что, казалось, хватит порыва ветра, чтобы сбить его с ног. Закрыв глаза, Дуань Ихань пела ту самую песню, за которую прежде богатые люди были готовы отдать любые деньги. Сегодня эта женщина мягко напевала ее в надежде разжалобить благородных господ и получить несколько медяков, чтобы оплатить хотя бы одну порцию еды:

— На большой дороге в предгорьях и на на тропинке за горой, перед горой и за горой тысячи путников…

Множество людей проходили мимо и никто не хотел замедлить шаг ради нее.

Хотя эта песня была очень красивой и благозвучной, но она не была ходовым товаром. Дуань Ихань сама захотела ее спеть, поэтому стоило ли удивляться, что никто не захотел платить за нее.

— Разлучиться с любимым легко, трудно увидеться с любимым[258.10], стоя на перевале, издали видеть, как стынет желтый туман над холодной водой…

Вдруг у нее перед глазами появилась пара расшитых золотом и украшенных изумрудно-зелеными камнями туфель, и она услышала мужской голос, который тихо напел окончание ее песни:

— Годы летят как перелетные птицы, письма не доходят, слезы переполнили колодец в ожидании моего государя.

Дуань Ихань на миг оцепенела, а затем медленно подняла глаза.

Она снова увидела его.

Этот мужчина совсем не изменился и выглядел так же, как и пять лет назад: врожденная элегантность и стать, гордая осанка и достойные манеры, необычайно привлекательное лицо. Он совсем не постарел, минувшие годы не оставили ни одного отпечатка на его красивом лице.

Дуань Ихань увидела в его зрачках собственное отражение. Снег и иней этих трудно прожитых лет не оставил и следа от той очаровательной молодой девушки, чья красота была похожа на отражение прекрасного цветка на воде. В ней не было ничего из того, что когда-то побуждало людей вожделеть ее и превозносить на пьедестал для поклонения. Однако, удивительное дело, сейчас в глазах Наньгун Яна она видела глубокое и искреннее чувство.

Он был женат уже много лет. Хотя после того, как до его супруги дошли слухи о его прошлой истории любви, та так и не осмелилась поговорить с ним начистоту, однако не упускала ни единой возможности продемонстрировать свою обиду и раздражение. Мало того, что она все время пыталась его принизить и провоцировала скандалы в доме, так еще и их общий сын оказался непослушным и ни на что не годным глупцом. Стоя сейчас перед Дуань Ихань и видя ее бедственное положение, он почувствовал, что в глубине его сердца родилось чувство вины перед ней и даже немного жалости и сочувствия.

Дуань Ихань опустила взгляд и замолчала. Ее песня оборвалась.

— Мама? — стоящий рядом Мо Жань в недоумении посмотрел на нее.

— Сегодня мама устала, — сказала Дуань Ихань, — давай вернемся домой.

Мо Жань тут же послушно кивнул и с улыбкой ответил:

— Тогда возвращаемся, ты отдохнешь, а я придумаю, чем нам поужинать.

Когда мать и сын собирались вместе уйти, Наньгун Ян попытался окликнуть ее:

— Ты…

Его взгляд снова упал на Мо Жаня. Этот ребенок был очень худым и маленьким, одет в обноски, но у него было красивое личико, да и выглядел он не по годам разумным.

Наньгун Ян вдруг осознал, что это ведь его собственное дитя. Его плоть и кровь.