Хдеб насущный

Ответ: Чарли сбросил бы собственную мать с крыши за пять центов. Он был наркоманом. Ему нужно было много денег, чтобы поддерживать эту свою привычку.

Вопрос: Разве он не зарабатывал достаточно на своём порнографическом бизнесе?

Ответ: Откуда у вас все эти сведения?

Вопрос: Не так ли?

Ответ: Раньше так и было. Но сейчас порнографию можно купить просто в открытую, так что в этом особенного? Чарли был на мели, «Кадиллак» был четырёхлетней давности, шмотки вышли из моды. Они снабжали его товаром, а он делал то, что они ему говорили. Если вы не слышали, в последнее время поставки немного сократились. Вот почему сделка была бы такой приятной, если бы не этот тупой ублюдок Гримм. Почему он пошёл к вам, скажите мне? Тупой, вот почему. Он ввязался в сделку с наркотой на одиннадцать миллионов долларов, и при этом побежал к копам за помощью.

Вопрос: Он бы не прибежал к нам, если бы вы не сожгли его склад.

Ответ: Я повторяю, что не я его сжёг, а они. Отправьте его обратно в тюрьму, ладно? У вас есть контракт, это всё, что вам нужно. Отправьте его за решётку на миллион лет. Он опасен для общества.

Вопрос: Но не вы, да, Альфи?

Ответ: Я занимался этим только ради хлеба насущного. Этому вы меня научили, мужики.

В четверть девятого Розали Ваггенер спросила, можно ли ей пойти домой.

Детективы ответили, что нет. Детективы сообщили ей, что обвиняют Хеммингса, Уорти и Чейза в поджоге и убийстве, а Гримма, Чейза и её саму — в попытке контрабанды наркотиков в страну.

«Я не имею никакого отношения к наркотикам», — сказала Розали.

«Вы за них заплатили», — сказал Карелла.

«Я была всего лишь посланницей.»

«От толкача-джига», — сказал Олли.

«Прекрати употреблять эти выражения, ладно?», — сказал Карелла.

«Что за выражения?»

«Это расистское дерьмо», — сказал Хоуз.

«Расистское?», — сказал Олли. «Кто бы ни были, белые или чёрные, для меня они все одинаковые, все воняют. Это расизм?»

«То-есть у тебя все равны», — сказал Карелла, и Олли разразился хохотом.

Он одновременно хлопнул Хоуза и Кареллу по спинам обеими мускулистыми руками, чуть не выведя из себя Кареллу, который и так был не в равновесии. «Вы мне нравитесь, ребята», — сказал он, — «вы знаете об этом? Мне очень нравится работать с вами, ребята.»

Карелла и Хоуз ничего не сказали. Поскольку Олли только что признался в своём монументальном мизантропическом мировоззрении, Карелла недоумевал, почему он удостоил их такой чести — своего расположения.

Хоуз же размышлял, какую ошибку он совершил. Неужели он каким-то образом дал понять Олли, что ему нужна его дружба? Господи, неужели он невольно сделал это?

«Знаете, что я думаю сделать?», — сказал Олли. «Думаю, я подам заявление о переводе в 87-й. Вы мне очень нравитесь, ребята.»

И снова Карелла и Хоуз ничего не сказали. Хоуз подумал, что у них уже есть свой Олли Уикс в старом здании участка, и зовут его Энди Паркер, и если Олли переведут в 87-й участок, Хоуз тут же попросит о переводе в 83-й. Карелла считал, что добавление Олли в отряд создаст отличную компанию — сам Олли, ещё одна драгоценность по имени Энди Паркер, чёрный коп по имени Артур Браун и пуэрториканский коп по имени Александр Дельгадо. Потенциальная смесь была, так сказать, взрывоопасна. Карелла содрогнулся при этой мысли.

«Можно ли сходить в дамскую комнату?», — спросила Розали.

В ту ночь Карелла с трудом заснул. Он всё время думал о последних словах Альфреда Аллена Чейза, произнёсённых им в стенограмме вопросов и ответов:

«Этому вы меня научили, мужики.»

Дело не в том, что он не понимал, что имел в виду Альфи или кого именно он обвиняет. Просто ему, как белому человеку, было очень трудно принять обвинение Альфи.

Когда он наконец заснул, то много метался и ворочался, а сны были плохими.