Хеймдалль

Все затаили дыхание в ожидании смельчака, который первым предпримет какие-нибудь действия, ведь от такой неожиданности со стороны Ингольва все теперь недоумевали, в растерянности не знали, как себя повести. Очевидно, что первыми обязаны были выступить ярлы. Но Сидрок, подобно раковине, намертво затворился в себе и тихонько принялся растить жемчужину ненависти – настолько холодным было его лицо, и да не позволит Один однажды выпустить содержимое! Сидрок и подумать не мог, что его славу может загубить какой-то попутчик, которого он никогда не видел и не знал, и который вместо того, чтобы гоношить деньгами и уничтожать стяги недругов, как это делал любой уважающий себя викинг, посмеет отнять его влияние!

И первым, кто сделал шаг вперед был ни ярл, ни конунг, а – кто бы мог подумать, – сам Хродмар Мертвый муж! Он приблизился к костру и, чуть поколебавшись, образцово выкинул все! Все, что добыл, все, чем недавно так гордился. Соратники, разинув рты, не поверили своим глазам и последовали его примеру. «Если уж Хродмар нашел в себе силы, то мы-то тем более!» – подумали они.

В ту минуту Ингольв искренне поверил, что в их душах произошло возгорание того божественного начала, духа, которому просто не хватало одной-единственной искорки для возрождения, что та причина, которой поклонялись и отдавались предки его народа, то, что отлично знали в себе еще первые люди, но забыли потомки – отныне ожило. Хотя бы на мгновение. Он с восторженным воодушевлением наблюдал, как все счастливы были помочь своим соратникам занять достойное место в чертогах Всеотца. Они бросали и бросали в огонь все, что только сверкало и блестело. Со всех сторон дождем летели в костер всевозможные богатства, и лишь Сидрок в последнюю минуту нехотя и пренебрежительно кивнул головой своим дружинникам в знак того, чтобы они тоже подсобили умершим. Теперь Ингольв искренне верил и радовался – Хеймдалль знал на кого положиться.

Когда тела смешались с златом и осталось лишь дымившееся пепелище, северяне бросили все останки в реку. Затем они разбили лагерь, одни легли мертвым сном, другим пришлось залатывать раны.

***

На горизонте вместе с рассветом показались всадники. Вальборг прищурился и узнал своих разведчиков. По прибытии они помянули погибших, затем доложили:

– До замка графа рукой подать, если постараться, то за дня два доберемся, но они ждут подмогу!

– Отлично! – обрадовался Сидрок. – Будем работать на опережение, захватим замок до прихода поддержки и встретим их! Заодно наконец обновим припасы, а то все уж больно прожорливые.

– Храбро, но рискованно, да и с такими остановками мы не доберемся до Бьорна, может ну его, этого графа? – раздосадовался Вальборг.

– С другой стороны, позже нас могут зажать, сами понимаете, один сорняк оставишь… – задумчиво добавил Гисли.

Вестейн не был ярлом, тем не менее, отца его все уважали, и он вставил свое слово:

– Много людей погибло, раненых еще больше, а если не успеем взять замок?

– Еще ни одна стена не защитила лучше храбрости человеческой! – Неожиданно раздался подавленный голосок, старавшийся преодолеть самого себя. Это был Хродмар. Все обернулись и подозрительно уставились на него: странно было слышать это от человека, умудрившегося покорить только частокол и от которого отрекся родной отец. Хродмар, конечно, проявил себя еще в засаде, но этого было мало для завоевания всеобщего уважения. Он же напротив, наивно счел, что теперь-то к нему прислушаются и ошибся. Вместо этого ратники стали, шушукаясь, перемывать ему кости: «Рот разинул, ишь птенчик!» Хродмар снова почувствовал себя униженным и пожалел, что выразился так высокопарно. Ему просто хотелось поднять себя в глазах отца.

Но тут Сидрок резво указал на него прямой ладонью с похвалой:

– Молодец! Именно! Их дух подорван, а наш крепче стали! Нельзя упускать такую возможность!

– Наш дух крепче стали, но нашим телам требуется отдых, – продолжал свое Вестейн.

– Тогда я предлагаю проголосовать, – мудро сказал Гисли.

Люди подняли свое оружие, кто копье, кто топор, но результаты оказались противоречивыми.

– Хм, сложно, а что скажут руны? – спросил Вальборг.

– Да, спросим руны! – крикнули из толпы.

– Офейг? – мотал головой во все стороны Сидрок, – Офейг! Где он?

Все засуетились, принялись глядеть по сторонам, кто влево, кто вправо, а кто-то под ноги или даже в небо. Дружинники топтались, крутились на месте и сотрясали небо хором, выкрикивая его имя: «О-о-офе-е-е-ейг!»

– Этого только не хватало, где он? – дернул себя за бороду Сидрок.

Один человек вышел вперед:

– Я видел его издалека, он вроде бы в лес ушел!

– Опять за свое, у нас времени с мизинец! – нервничал Сидрок.

– Так пусть волк его поищет! – предложил Йофрид.

Сидрок зло посмотрел на Ингольва. Тот молча выдержал взгляд.

– Давай быстрей, только смотри не прибей его! Я тебя хорошо узнал!

Ингольв своим видом дал понять Йофриду, что в следующий раз лучше ему держать язык за зубами. Тот лишь наивно улыбнулся, искренне не поняв, чего он хотел этим показать. Что поделать – Ингольв отправился выполнять поручение.