Хэйвуд. Запретный лес

– Кажется вы и так меня поняли, мисс Маврина, – Для Лесли даже довод о том, что она могла не являться Фреду родственной душой казался более чем абсурдным. Гнев бушевал в груди юной леди. Девушка знала, что злиться ей нельзя. После выплеснутого наружу гнева девушка обычно рыдала навзрыд. Она сильно реагировала на происходящее вокруг неё. К сожалению, характер поменять невозможно даже самым сильным заклятием. Фред часто напомнил ей об этом во время неловких ситуаций. В ситуациях, когда Лесли начинала кипеть, Фред моментально реагировал. Он шмыгал носом и интенсивно тёр его, привлекая внимания девушки. Когда внимание было привлечено, Ирвинг одним лишь взглядом мог всё ей объяснить, и тогда щёки девушки рдели от стыда. Лесли после этого приходила в себя. Но и благодаря Маврине, Фред смог сделать много великих свершений. Они положительно влияли друг на друга.

– Вы заблуждаетесь, профессор, – чётко проговорила Лесли, ощущая появление слёз на глазах. Ей и в голову такое прийти не могло. Ирвинг был Мечом Лесли, а Маврина являлась для него Щитом – считала девушка. Щитом, который не смог защитить своего возлюбленного, находясь в такой близости для того, чтобы чары смогли настигнуть Меча.

Надеялся ли всем сердцем Фред, что в самый последний момент Лесли сможет его спасти от острых клыков оборотня? Успела ли умереть надежда скорее, чем он сам?..

Луна за окном всё наступала. Небесную гладь украсили яркие точки, называющиеся звёздами. Она ещё начинала наступать после обеда, но своей полной яркости она достигла лишь после полудня. Ближе к ночи.

Убывающая луна, которая так притягивала Лесли, становилась всё ярче и ярче с каждой минутой, проведённой в кабинете. Она всегда восхищалась луной, пока однажды под ней не потеряла любимого. Пока девушка не потеряла частичку своей души. Теперь луна ей напоминала об ужасах, пережитых ей лично.

– Я старый волшебник, потому могу и ошибаться, – проговорил монотонно Ализон. Профессор решил как следует обдумать следующие свои слова, осозновая бойкий нрав подростка. – Всё таки, подумайте об этом на досуге. Это очень важно, мисс Маврина, – Юная леди, рассматривая луну, и не заметила, как подошёл к концу их разговор. – Многие Мечи, находившиеся в смертельной опасности вместе со своими Щитами, могли всегда спастись с помощью Щита. На Щита в таком случае никакие чары не могли действовать, – Тяжёлый ком застрял в горле. Он тяжёлым грузом тянул душу вниз. В самую глубь, чтобы поглатить её в чертогах тьмы. – К тому же, после смерти Щита или же Меча, другая родственная душа разрывалась от сильной боли на части и не могла сосуществовать без своего возлюбленного или же возлюбленной, – пытался мягко объяснить директор, чтобы девушка действительно всё поняла. – Потому я и прошу вас об этом задуматься, – закончил директор Аластер.

– Это, конечно, только ваши доводы, но всё же… – голос Лесли дрожал, а перед глазами уже было нечётко. Проморгавшись, она выпустила нарушу горячую каплю слезы, наполненную печалью. – Я считаю, что вы ошибаетесь, – договорила неуверенно леди, потому что уже и сама начинала сомневаться.

А что, если она и не являлась Щитом Фреду Ирвингу? А что, если она, погубив Фреда, погубила ещё и его настоящего Щита? Получается, Лесли убила сразу двоих. Сердце Маврины рвалось наружу. Было слишком много «если». Раньше это слово нравилось леди. Она считала, что после этого слова обязательно идёт описание мечты, а от мечты и вовсе цель, которую неумолимо захочется достичь. Но сейчас всё было иначе. Она возненавидела этого слово.

Лесли выбежала из кабинета директора так быстро, что чуть не посчитала ступеньки на лестнице собственной черепушкой.

Нет, не могло же случится так, что она не смогла спасти жизнь Фреда, потому что не была его Щитом. Не могло же быть такого, чтобы Лесли не умирала от боли и терзаний лишь потому, что не была родственной душой Фреду. Мысли Маврины кипели, как горящий котёл с зельем, которое она же сама и перемудрила, положив вместо беозара порошок шукама.

– Чего ревёшь? Опять кого-то убила?! – смеялась в спину Стейси Пиффавос, когда вытирая слёзы, Лесли бежала по коридору в гостиную факультета Статных. Она бежала туда, где её хотя бы не трогали. Войдя в неё, она еле смогла сдержать себя, чтобы не упасть на колени и не зареветь ещё сильнее, крича во всю глотку : «Прости! Прости меня, Фредди! Я виновата! Я не спасла тебя! Прости меня!».

– Лесли? – удивилась Мейси Клиффорд, увидев Маврину в таком ужасном состоянии. – Над тобой снова издевались? – заботливо поинтересовалась добродушная леди. Для Лесли это было действительно что-то наподобие издевательства. Издевательства над своей же собственной душой. Проклятые слова не выходили из мыслей Лесли, поэтому она побежала вверх, спотыкаясь на каждой ступеньке.